Действительно, после попадания снаряда Карлсефни и его люди решили покинуть стоянку и идти вверх по реке. Всегда скорая на слова, вспыльчивая сестра Лейва Фрейдис принялась их бранить: «Вы такие молодцы, а бежите от этих жалких людишек! Вы же могли бы перебить их всех, как скот! Было бы у меня оружие, уж я бы, наверное, дралась лучше любого из вас». Беременная, скованная в движениях, она неохотно последовала за Карлсефни, потом схватила меч павшего северянина и развернулась лицом к подступающим скрелингам.

Именно тогда она ударила себя мечом по груди. Это случилось на самом деле? Или все сочинил талантливый скальд, желавший прославить своих предков? На мой взгляд, картина настолько необычная, что она выглядит правдоподобной, но, конечно, ныне нельзя быть уверенным в том, что так все и произошло.

В общей суматохе один туземец подобрал топор с тела погибшего скандинава. Он попытался срубить дерево, его примеру последовали товарищи. Они сочли топор «подлинным сокровищем», как гласит сага, но, когда кто-то из индейцев попробовал разрубить камень, продемонстрировав свое невежество относительно металлических инструментов, топор разломился надвое. Разочарованный туземец поспешил выкинуть бесполезный предмет.

В рукопашном бою железное и стальное оружие обеспечивало северянам некоторое преимущество, но, конечно, отнюдь не гарантировало победу, особенно при численном превосходстве противника. В этой схватке пали двое северян, потерь у местных жителей было куда больше, но гибель товарищей заставила Карлсефни задуматься. «Сага об Эйрике» лаконична: «Карлсефни и его люди поняли теперь, что, хотя земли здесь отличные для поселения, жизнь на них будет всегда небезопасна и тревожна из-за туземцев. И они собрались в обратный путь к себе домой».

Как мы знаем, саги датируются тринадцатым и четырнадцатым столетиями, но другие источники упоминают о существовании Винланда гораздо раньше. Наиболее подробное раннее описание плаваний северян (на латинском языке) относится к 1076 году, когда немецкий историк христианства Адам Бременский завершил свои «Деяния архиепископов гамбургской церкви». Это сочинение, история северогерманской области, подчиненной одному епископу, описывало продолжение христианизации Скандинавии, Исландии и Гренландии. Безыскусное повествование Адама содержит редкие «самородки» сомнительного свойства, наподобие следующего – о Гренландии: «Люди там светло-зеленые от моря, отчего и страна получила своё имя. Они ведут такую же жизнь, как и исландцы, за исключением того, что отличаются большей жестокостью и угрожают проплывающим пиратским разбоем»[25]. Слова Адама являются прекрасной иллюстрацией к представлениям тех лет и схожи с легендарным утверждением Эйрика Рыжего, который хотел привлечь больше переселенцев, что Гренландия на самом деле зелена (то есть обильна растительностью).

Адам также записал свою беседу с королем данов Свейном (Свеном) Эстритсоном (ок. 1046–1074), который «упоминал и еще об одном острове, открытом многими в этом океане; он называется Винланд, потому что там сам по себе растет виноград, давая отличное вино». Таким образом, мы имеем еще одно доказательство, причем из источника, составленного менее чем через столетие после первого плавания Лейва, что такое плавание действительно имели место. Адам Бременский продолжал: «За этим островом, – говорил король, – в океане нет больше обитаемой земли, ибо те места покрывают несносные льды и заполняющий все туман». Значит, Винланд обозначал, если угодно, предел мира, известного данам.

Но где именно располагался Винланд?

На протяжении веков читатели Адама Бременского и исландских саг задавались вопросом, не выдуманы ли плавания скандинавов, а если нет, то куда на самом деле плавали Лейв и Карлсефни. Аналитики тщательно изучали содержащиеся в «Саге о гренландцах» сведения о высадках Лейва в Хеллуланде, Маркланде и Винланде.

Важный ключ к местоположению Винланда дает указание о том, что светлое время суток в этой таинственной земле длилось заметно дольше, чем в Гренландии: «В самое темное время года, – объясняет «Сага о гренландцах», – солнце стояло в небе в четверть дня после полудня и за четверть дня до него». Тем самым Винланд определенно оказывается на территории между Нью-Джерси и заливом Святого Лаврентия.

В 1960 году норвежский дипломат Хельге Ингстад и его жена, археолог Анне Стейн Ингстад, решили обследовать побережье Канады и попробовать отыскать места, упоминаемые в сообщениях о плавании Лейва Эйриксона. Двигаясь на юг вдоль восточного побережья Канады, они нашли прямое соответствие пляжей Лабрадора описанию Маркланда в «Саге о гренландцах»: «Эта страна была плоская и покрыта лесом. Всюду по берегу был белый песок, и берег отлого спускался к воде».

Ингстады рассудили, что всякий плывущий на юг от Маркланда / Лабрадора, как и викинги, достигнет острова Ньюфаундленд. Высадившись в деревне Л’Анс-о-Медоуз на северной оконечности острова, они принялись расспрашивать местных жителей о возможных местах обитания викингов. Житель деревни привел их к каким-то поросшим травой насыпям на берегу; это оказались руины восьми дерновых построек с деревянными рамами. Жители деревни считали их заброшенными жилищами коренных народов.

Имелся единственный способ узнать, кто когда-то населял эти жилища, – проводить раскопки. Безусловно, Ингстады заслужили честь считаться первооткрывателями поселения, однако уже ранние читатели саг видели в Л’Анс-о-Медоуз возможное место обитания викингов. Но никто не удосужился проверить теорию раскопками. На протяжении восьми лет, с 1961 по 1968 год, Ингстады раскапывали восемь сооружений. Первоначально они терялись в догадках, считать эти сооружения европейскими или амероиндейскими.

Наиболее убедительным свидетельством присутствия северян в Л’Анс-о-Медоуз выступает не какой-то отдельный предмет – ведь любой предмет могли привезти откуда угодно те же туземцы, – а мастерская рядом с просторным строением: там найдены шлаки, наковальня, большой камень и фрагменты железа – словом, все признаки работы кузницы. Еще там имелся большой очаг, где корабелы нагревали воду для распаривания досок и придания тем правильной формы перед настиланием. В соседнем помещении археологи обнаружили много фрагментов железных гвоздей.

Да, металлообработкой в Северной Америке уже занимались в 1000 году, но никто среди коренных американцев той поры не работал с железом. Поэтому, когда выяснили, что в Л’Анс-о-Медоуз обрабатывали железо, археологи сразу поняли: этим могли заниматься исключительно пришлые.

Также были обнаружены следы деревянной конструкции, располагавшейся отдельно от стен. Это, скорее всего, каркас для строительства кораблей, вроде тех, что используются в Западной Норвегии даже сегодня. Длина корабля на «стапеле» не превышала 25 футов (8 м), что типично для норвежских ладей, предназначенных для внутренних водных путей. Оконечность Ньюфаундленда, поселение Л’Анс-о-Медоуз идеально подходило для «ремонтной базы» кораблей, пересекших Северную Атлантику и возвращающихся в Гренландию.

Нашелся и сугубо скандинавский предмет, подтвердивший, что в этих восьми строениях проживали северяне. Речь о прямой бронзовой заколке-застежке с кольцом на кончике. Как это часто бывает, археологи наткнулись на заколку в заключительный день работы последней экспедиции 1968 года. В своих мемуарах Анне Стейн Ингстад так описывала это открытие: «Мы дружно закричали, потому что сразу сообразили – вот доказательство, которое никто не может опровергнуть; бронзовая заколка с кольцом, явно схожая с типичными заколками викингов». Этими заколками закрепляли плащ у шеи, и множество таких заколок найдено в поселениях северян в Ирландии и Шотландии – с датировкой от 920 до 1050 года. Другие находки также указывали на скандинавское присутствие: это и кварцит для заточки игл, и грузило для шерстяной нити (так называемый веретеночный груз), но все же они уступали в убедительности – по крайней мере, для неспециалистов – бронзовой заколке для плаща.