Вечерело. И в доме уже зажгли свет. Кэтти с тоской посмотрела в сторону желтых окон, пытаясь рассмотреть среди силуэтов фигуру Билла. Однако разум и сердце подсказывали, что хозяин еще не вернулся. С момента ее переезда прошел уже целый месяц. А она по-прежнему обитала в гостевом флигеле. За это время Кэтти ни разу не пожаловалась Биллу, боясь, что тот сочтет ее неблагодарной. Чем ей было плохо? Она была свободна и независима. Могла уходить и приходить в любое время. Завтракать, обедать и ужинать ее приглашали в особняк.

Работу в цветочном магазине Кэтти по настоянию Билла бросила. Он считал, что это неподходящее дело для молодой и красивой женщины. К тому же ей нужно получить образование. С последним Кэтти была согласна. Она и сама мечтала учиться. Правда, время шло, а ничего не менялось. Кэтти целыми дня тосковала в своей комнате. От безделья и мучивших ее вопросов она начала вести дневник. Вернее, первую запись она сделала в первый день своего пребывания в доме Билла.

Сейчас, когда она перечитывала первые три строчки, они казались ей такими наивными, что Кэтти с трудом сдерживала снисходительную улыбку.

«Я буду жить с Биллом!!! Я так счастлива! Теперь мы будем неразлучны. Сегодня начинается новая, счастливая, полноценная жизнь! Мы любим друг друга и всегда будем вместе».

Теперь Кэтти была настроена не так оптимистично. В ее записях встречалось все меньше восторженных восклицаний. Неопределенность положения угнетала ее. К тому же она очень соскучилась по Тому. Ей уже не хватало ежедневной болтовни ни о чем. Более того, Кэтти страдала от одиночества и непонимания.

Домашняя прислуга по-прежнему была в неведении — или делала вид — относительно истинных отношений Билла и Кэтти. В присутствии хозяина все служанки обращались к Кэтти «мисс Холмс», а когда Билл уходил на работу, то редко кто вспоминал о недавней почтительности и вежливости. Впрочем, Кэтти это нисколько не задевало. Напротив, она чувствовала себя раскованнее, когда к ней обращались по имени и без всяких «мисс».

Иногда, чтобы хоть чем-то заполнить день, она помогала пожилому повару мистеру Джэкобсу нарезать овощи для салата или помыть фрукты.

Однако стоило Биллу узнать о ее добровольной «подработке», он строго-настрого запретил мистеру Джэкобсу «эксплуатировать бедную сироту». А саму Кэтти Билл отругал, когда они остались наедине.

Кстати о том, как им удавалось побыть вдвоем, вдали от любопытных глаз. Кэтти напрасно беспокоилась. Билл почти каждую ночь проводил в ее флигеле. В редких случаях она поднималась в его спальню сама. Правда, каждый раз им приходилось придумывать предлог. То Кэтти срочно нужна была одолженная мистеру Радферну книга, то он просил ее подняться, чтобы обсудить планы на ее будущее.

И только когда они оставались один на один, Кэтти могла расслабиться и прижаться к груди Билла. Тогда она словно срывалась с цепи. Она набрасывалась на него с жадными горячими поцелуями, с ее уст срывались признания в любви. Билл тоже был пылок и жаден до ласк. Они бросались в омут любовных страстей, забыв обо всех разделявших их препятствиях. Секс стал более жестким, иногда почти грубым. Биллу нравилось чувствовать свое превосходство над Кэтти. Иногда ей казалось, что Билл вовсе не любит ее, но она тут же отметала эти мысли. Разумеется, он любил ее так же сильно, как и она его. А то, что иногда он позволяет себе повысить на нее голос или чересчур сильно прижать ее руки к кровати, всего лишь проявление его характера. Подумаешь.

Кэтти села за письменный стол и открыла дневник. Поставила дату. Затем мелким аккуратным почерком вывела:

«Я не понимаю Билла. Если он не хочет жить со мной вместе, в одном доме, то почему не прогонит? Ему будто нравится держать меня в напряжении. Я словно зависла над пропастью. Неопределенность моего положения угнетает и тревожит меня. Что меня ждет? Где я буду завтра? Когда закончится пытка неизвестностью? Ни на один из этих вопросов я не знаю ответов. Билл приходит и уходит. В зависимости от настроения он либо нежен, либо груб. Вчера он отругал меня за то, что я за целый день не нашла пяти минут, чтобы накрасить ресницы. Однако когда я спросила зачем, он не нашел, что ответить. Видимо, в его представлении женщина всегда должна быть с прической и макияжем. Что ж, сегодня я с самого утра накрасила глаза и губы. Но что толку? Билл так и не пришел. Впрочем, еще рано говорить. Сейчас только половина восьмого. Он еще может появиться.

Меня беспокоит, что после моего переезда он ни разу не заговорил о свадьбе. Это тем более поразительно, что в первые дни наших отношений этот вопрос неоднократно поднимался самим Биллом. Теперь же он ведет себя так, словно нам рано даже думать о браке. Неужели его устраивает нынешнее положение дел? Но сколько нам еще скрываться? Мне кажется, что прислуга давным-давно все про нас знает, но молчит из-за страха потерять работу. Но мне тяжело выносить косые взгляды и шуточки. Стоит мне появиться в доме, как мне кажется, что все начинают шушукаться, обсуждая любовницу хозяина.

Возможно, мне было бы легче, будь рядом всезнайка Том. После нашей ссоры я не спала несколько ночей. Я бы уже давно сделала первый шаг, если бы не одно «но». Что я отвечу, если он спросит меня о Билле? Если Том узнает, что Билл не собирается жениться на мне, то только убедится в своей правоте и окончательно изведет меня своими поучениями. И даже если я с пеной у рта буду защищать Билла, Том все равно останется при своем мнении. Если уж он вбил в свою голову, что Билл всего лишь развлекается со мной, то ничто не заставит его думать по-другому. Но я ведь знаю, что Билл не такой. Он действительно любит меня… просто осторожничает. Боится еще раз ошибиться. Его брак с Лорой распался, и, вероятно, Билл боится второго разочарования и боли…»

Размышления Кэтти прервал телефонный звонок. Билл! Кто же еще мог ей звонить?

— Привет, Билл. Я не заметила, как ты приехал, — быстро протараторила Кэтти.

— Я дома уже больше часа, — ответил он.

— Да-а-а? — удивленно протянула она. — А почему сразу не позвонил? Я бы пришла…

— Потому что у меня были дела поважнее.

Кэтти проглотила обиду и как можно веселее спросила:

— Какие планы на вечер?

— Предлагаю сходить в ресторан.

— Я с удовольствием. А по какому поводу?

— По особому, — загадочно ответил Билл.

Сердце Кэтти готово было выпрыгнуть из груди. Значит, ее сомнениям и страхам пришел конец! Особый повод может быть только один! Билл наконец созрел, чтобы сделать ей предложение. И она конечно же скажет ему «да». Да, да, да!

— Почему ты молчишь? — спросил Билл после минутной паузы.

— Когда мне нужно быть готовой? — дрожащим от волнения голосом спросила Кэтти.

— Полчаса, надеюсь, тебе хватит.

— Конечно.

— Только постарайся. Сегодня особенный день, и я хочу, чтобы ты была неотразимой.

— В этом можешь не сомневаться, — пообещала Кэтти.