Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тихо вы! – шикнула на нее Клавдия. – Ну какой из Каки, к черту, кормилец? А уж тем более – герой? И никакие это не враги его убили, это я. Я усыпила его маленько, чтоб не мешал, а он разоспался…
– Клавочка, немедленно транспортируй его на кровать… Осторожненько, голову не помни… – тут же взяла себя в руки Катерина Михайловна, а придя в себя, с возмущением вопросила: – Клавдия, а ужин? Ты столько гуляла, упоила вусмерть моего сына, а где же ингредиенты праздничного ужина?
Клавдия свалила бесчувственное тело на диван и бесстыдно уставила в него толстый, сосисочный палец:
– Вот! Ваш сын сожрал и выпил весь алкогольно-продуктовый запас!
– Так это ж когда он успел? – охнула старушка.
– Пока я в очереди стояла, чтобы расплатиться, – нагло врала почтенная мать семейства. – Прямо все из корзинки и умел, не удержался. Так стыдно, ну так стыдно!
– Зато, вероятно, не пришлось платить, правда ведь? – сориентировалась Катерина Михайловна. – Значит, и деньги сохранились. А ужин мы и завтра организуем. Пойдем, Клавочка, ты мне хоть сосисок отваришь, а то прямо так в животе и урчит, так и урчит.
Старушка бодро посеменила на кухню, напрочь забыв про героя-сына.
– А уж завтра, Клавочка, я сама с Акашей в магазин отправлюсь! Нужно же с горя праздник устроить, – и она театрально всхлипнула.
– А что у нас опять за горе? – недоверчиво покосилась на нее Клавдия, швыряя сосиски в кастрюлю.
Катерина Михайловна уселась на стул, взмахнула огромными рукавами, попутно скинула на пол фарфоровую чашку, затолкала тщательно закрученную прядку за ушко и скорчила презрительную гримаску.
– Ты, Клавочка, была права. Этот легкомысленный Петр Антонович и в самом деле забегал к тебе в спальню. Теперь я в этом даже не сомневаюсь! – И вдруг чувства полились из нее фонтаном. – Нет! Клавдия, ты только на минуточку себе представь! Мы, значит, сидим ждем вас и смотрим культурную программу по телевизору! Нет, Клавдия, ты должна согласиться, что с вами у нас никакой культуры не получается! Ты смотришь только плаксивые сериалы, а Акакий и вовсе только программу «Мир в твоей тарелке»! А тут мы в одиночестве сидим и наслаждаемся передачей о мировых художниках! Нет, я тоже хотела посмотреть сериал про ментов, но пульт куда-то запропастился, а на телевизоре какую кнопочку жать, мы еще не выучили. Смотрим, значит, и вдруг в голову моего спутника жизни приходит ошалелая мысль! Он вскакивает, притаскивает мне тетрадный листок и сообщает, что тоже намерен рисовать! Якобы где-то далеко в детстве у него замечательно получалось рисовать машинки!
Клавдия передохнула – эта свекровушка каждый раз норовит из крохотной мухи выдуть черт-те что!
– Да и пусть рисует. Завтра же куплю ему краски и альбом.
– Не вздумай! – затрясла щечками Катерина Михайловна. – Если бы он машинки собрался рисовать!.. Клавдия, он собирается, как все великие живописцы, изображать обнаженную женщину! С натуры! Ты, Клавочка, сильно не удивляйся, но он решил попросить тебя попозировать ему пару недель.
Клавдия поперхнулась, представила себя в роли обнаженной натурщицы и покраснела от срама:
– Так это… это что ж – он нарисует меня голой, а все смотреть потом будут? Вроде мне надеть нечего!
Старушка криво усмехнулась:
– Я бы не стала забегать так далеко. Если он на тебя две недели пялиться будет, это еще не значит, что из-под его кисти выскочит шедевр.
– Да какое мне дело, что там у него выскочит! Где он? – взревела Клавдия. – Я не знаю, что сейчас…
– Да ты не торопись, я его уже по твоему примеру – в шкаф и на ключик, – пояснила свекровь.
Она поманила Клавдию в прихожую и рывком, торжественно распахнула дверцы шкафа. Там, подмяв под себя роскошную мутоновую шубу Клавдии, сладко всхрапывал Петр Антонович.
– На его челе все же просматриваются следы сильного раскаянья, – попыталась сгладить ситуацию Катерина Михайловна. – Пойдем, не будем человеку прерывать наказание.
Вечер у дам случился нескучным. Сначала пробудился хмельной Акакий и потребовал продолжения банкета. Потом из шкафа выбрался Петр Антонович и принялся учить пасынка, как надо пить, чтобы не хмелеть. В процессе урока мужчины несколько раз порывались сбегать за «учебным пособием», однако дамы вероломно отобрали у них все ключи от дверей. Огорченные, но несломленные, джентльмены выхлебали у Катерины Михайловны три пузырька настойки календулы на спирту, после чего сели писать кассационную жалобу в народный суд на своих жен. За этим многотрудным занятием и настиг их сон. Женщины решили своих кавалеров заботами не мучить – свалили обоих на диван, закидали их одеялом и сели горевать о женской доле, то есть смотреть индийский фильм про страдания честной, но немножко беременной красавицы из неимущих слоев населения.
Только направляясь в спальню, Клавдия вспомнила:
– Обещала же позвонить Лиле! Как там у них с Даней, все уладилось?
Она набрала знакомый номер, и в трубке сразу же послышался Данин раздраженный голос:
– Алло!
– Данечка, – маслено запела Клавдия. – Ты уж извини, что отвлекаю, я только хотела узнать – ну как, теперь в вашем гнездышке потеплело? Наша курочка вернулась? Все в порядке?
– Мама! – резко ответил сын. – Я не знаю, какое гнездышко ты имеешь в виду и какая курочка должна вернуться, но если ты про Лилю, то она часа два назад позвонила и сказала, что выходит замуж за какого-то своего старого знакомого, они вместе учились и, оказывается, она его всегда любила! Они сегодня же уезжают к морю. Мам, ты прости, ко мне завтра приезжают партнеры из-за рубежа, мне совершенно некогда…
И трубка запикала противно, как мышь-заика.
– Ничего не понимаю… – покрутила в руках телефонную трубку Клавдия. – Так, значит, Лиля не вернулась?
Клавдия принялась снова набирать номер сына, но ничего, кроме коротких гудков, не услышала.
– Клавочка, укладывайся спать, у нас завтра серьезный день, надо достойно подготовиться к празднику, – как сквозь вату донесся до нее голос свекрови. – Ну что ты опять окаменела, выключай же свет, мы столько платим за электричество!
Клавдия покосилась на Катерину Михайловну – та топталась возле нее, и никакой возможности поговорить с сыном наедине у матери не было.
– Хорошо, позвоню завтра с утра, – решила растерянная Клавдия. – Не может быть, чтобы Лиля не вернулась. Даня просто не знал, как от меня отвязаться… Да! Совершенно правильно, он не мог открыто говорить, как он рад, подозревал, что я в любом случае начну теребить его вопросами, поэтому решил так – ляпнул сдуру первое, что в голову пришло… Ох уж эти детки… Маленькие дети спать не дают, с большими сам не уснешь…
Утро было тяжелым – никак не хотели открываться глаза, а за плечо нещадно трясли. И голос Ани прямо-таки вспарывал прекрасные сновидения.