– Хорошо, спасибо. Хм… а нет ли у вас какого-нибудь мешка или чего-нибудь в этом роде, чтобы положить в него содержимое? Я хотел бы отнести все в свою каюту – надо кое-что проверить.

– Мешок?.. Мм… Можно взять сумку в судовой лавке… но… Сколько времени вам потребуется для писанины? К полудню кончите?

– О, разумеется.

– Тогда забирайте ящичек в каюту. Вообще-то, правила этого не дозволяют, но их писал я сам, так что можно рискнуть и попробовать нарушить. Однако постарайтесь вернуть до полудня. Мы закрываемся с двенадцати до тринадцати – таковы уж требования профсоюза, – и, если я буду сидеть здесь, когда клерки уйдут на обед, вам придется поставить мне выпивку.

– Да я вам ее и без того поставлю.

– Буду ждать с нетерпением. А вот и ваш ящичек. Только не вздумайте таскать его сквозь пламя.

На самом верху лежал паспорт Грэхема. Тяжесть у меня на душе сразу рассосалась. Не знаю более неприятного чувства потери, нежели то, которое возникает, если вы оказываетесь за границами Союза без паспорта… даже если это и не тот Союз. Открыл паспорт, посмотрел на фотографию. Неужто я так выгляжу? Отправился в туалет, сравнил лицо в зеркале с лицом на фотографии.

Кажется, похож. Впрочем, чего ждать от паспортной фотографии? Попробовал поднести фотографию к зеркалу. Сходство неожиданно резко усилилось. Дружище, да у тебя физиономия кривая!

И у вас тоже, мистер Грэхем.

Приятель, если я собираюсь стать тобой навсегда – а чем дальше, тем больше к тому идет, – то, поскольку выбора у меня нет, приятно узнать, что мы с тобой так похожи. Отпечатки пальцев? Подумаем об этом, когда настанет время. Похоже, СШСА в паспорта отпечатки пальцев не вклеивают – это уже облегчение. Занятие: управляющий. Управляющий чем? Похоронной конторой? Или транснациональной сетью отелей? Ладно. Надеюсь, как-нибудь разберемся, а пока не важно. Адрес: для передачи через адвокатскую контору «О’Хара, Ригсби, Крумпакер и Ригсби», офис 7000, Смит-Билдинг, Даллас. Ну просто очаровательно! Только адрес для писем – ни домашнего, ни адреса работы нет. Ах ты, фальшивка! С удовольствием врезал бы тебе по морде!

(Нет. Отвращения, должно быть, он не вызывал: Маргрета о нем хорошего мнения. Да… вот только свои лапы держал бы от нее подальше – он же явно хотел злоупотребить ее доверчивостью. А это некрасиво! Это кто же собирается злоупотребить ее доверчивостью? Смотри, парень, заработаешь раздвоение личности!)

В конверте под паспортом лежал отрывной талон пассажирского билета Грэхема: он действительно совершал круиз по маршруту Портленд – Портленд. Слушай, близнец, если ты не появишься до шести вечера, я попаду домой. А ты, возможно, воспользуешься моим билетом на «Адмирал Моффет». Желаю удачи.

Были там еще какие-то мелочи, но бóльшую часть стальной шкатулки занимали десять пухлых заклеенных конвертов вроде тех, которыми пользуются в конторах. Один из конвертов я вскрыл.

Он был набит тысячедолларовыми банкнотами – ровно сотня. Я быстренько проверил остальные конверты. Всюду то же самое. Один миллион чистоганом!

Еле переведя дух от волнения, я отыскал в письменном столе Грэхема клейкую ленту и опять заклеил конверты. Вложил в ящичек все, что там было, кроме паспорта, который спрятал вместе с тремя тысячами долларов, каковые считал своими, в маленький ящик стола. После чего отнес стальной ящичек в каюту казначея, стараясь обращаться с ношей как можно бережнее.

За столом в приемной был кто-то другой, но из своего кабинета казначей меня заметил.

– Привет! – сказал он, выходя в приемную. – Так быстро вернулись?

– Да, – ответил я. – Это потому, что раз в кои-то веки все сошлось. – Я передал ему ящичек.

– С удовольствием взял бы вас к себе на службу. У нас тут никогда ничего не сходится. Во всяком случае, пока не просидим до полуночи. Ну, пошли поищем чего-нибудь выпить. Мне это позарез нужно.

– Мне тоже. Идем.

Казначей провел меня в бар на открытом воздухе; на плане судна я этого заведения прежде не заметил. Палуба над нами была короче, и палуба D продолжалась уже как прогулочная, по ее блестящим тиковым доскам ходить было чрезвычайно приятно. Край палубы С частично нависал над ней, образуя как бы крышу; тут же был раскинут шатер бара, о котором я говорил. Под прямым углом к стойке стояли длинные буфетные столы с разнообразными закусками для ланча; несколько пассажиров уже образовали очередь. Еще ближе к корме находился плавательный бассейн, оттуда слышались всплески, визг и радостные возгласы.

Казначей привел меня на корму к маленькому столику, занятому двумя младшими офицерами. Мы остановились.

– Эй, вы, парочка! А ну-ка, прыгайте за борт!

– Есть, казначей!

Они встали, захватили стаканы с пивом и ушли дальше на корму. Один из них улыбнулся мне и кивнул, будто мы были хорошо знакомы. Я тоже кивнул ему:

– Привет!

Часть столика находилась в тени тента. Казначей спросил:

– Желаете сидеть под солнцем и любоваться на девиц? Или отдохнуть в тенечке?

– А мне все равно. Садитесь где хотите, а я займу свободное место.

– Хм-м… Давайте-ка чуть-чуть подвинем столик, и тогда оба окажемся в тени. Вот так, достаточно.

Он сел лицом к носу корабля, а я получил вид на плавательный бассейн. Мое первоначальное впечатление подтвердилось: здесь можно было обходиться без таких безнадежно устаревших вещей, как купальные костюмы.

Я вполне мог бы сделать такое заключение и чисто логическим путем, приложи я некоторые умственные усилия, чего, однако, не сделал. В последний раз, когда я наблюдал такое – я говорю о купании нагишом, – мне было лет двенадцать, а подобное времяпрепровождение считалось привилегией мужчин от двенадцати и моложе.

– Я спрашиваю, что вы будете пить, мистер Грэхем?

– Ох, извините, я не услышал.

– Так я и понял. Вы глядели. Так чего же мы выпьем?

– Э-э-э… «Датский зомби».

Казначей прямо глаза вылупил:

– А не рановато ли? От этого напитка черепушка может треснуть. Мм… – Он поманил пальцем кого-то стоявшего за моей спиной. – Эй, красотка! Подойди-ка к нам.

Я оторвал взгляд от бассейна как раз в ту минуту, когда официантка, которую он подозвал, подошла к столу. Я взглянул на нее, отвел глаза, потом взглянул снова. Я уже видел ее сквозь алкогольный туман вчера вечером – это была одна из двух рыженьких танцовщиц хулы.

– Попроси Ганса сделать нам «сильвер-физ», две штуки. Кстати, а как тебя зовут, малютка?

– Мистер Хендерсон, попробуйте еще раз притвориться, что забыли мое имя, и я вылью выпивку прямо вам на лысину!