Я утёрла рукавом толстовки вспотевший лоб, дотронулась до ноющего плеча и чуть не застонала в голос от пронзившей меня острой боли. Пикси растянул губы в жутковатой ухмылке, и только сейчас я поняла, что пальцы одной из его многочисленных рук сжимают кастет с крошечным, но от этого не менее острым тычковым ножом. Убить таким за один удар практически невозможно, разве что очень метко попасть в шейную артерию, а вот исполосовать так, чтобы жертва медленно и мучительно скончалась от потери крови, – запросто.

– Бои без правил, чтоб тебя, – прошипела сквозь зубы, как никогда жалея, что весь свой арсенал агента алеф-класса оставила дома.

Пикси демонстративно глубоко втянул носом воздух и облизал свои толстые, похожие на двух напитанных слизняков, губы.

– Обожаю запах крови. Ты очень вкусно пахнешь, девочка… железом. Я бы тебя съел…

Ноздри пикси действительно трепетали, а зрачок неестественно расширился, показывая, что мужчина не на шутку возбудился.

– Почему хмуришься, Красотка? Иди ко мне, я нарисую на твоём лице улыбку… Признайся, тебе идёт алый цвет.

Я мотнула головой, заставляя свой организм временно заглушить боль и не отвлекаться на запугивания этого типа. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая бешеное сердцебиение, собрала остатки сил и одним мощным рывком оттолкнулась от пола. Пальцы вцепились в низкий решётчатый потолок клетки, а тело максимально сгруппировалось и прилипло к ней. Носками кед я враспорку упёрлась в две толстые балки.

Это было тяжело физически. Это было адски больно. Пальцы плохо слушались, каждое движение давалось с трудом. Но это было единственное, что пришло мне в голову, чтобы выиграть себе ещё несколько секунд жизни. Больше всего я походила на паука, который завис на своей металлической паутине и раздумывает, что делать дальше. Раздался противный лязг. Пикси, абсолютно уверенный в том, что зажал меня в угол и вот-вот размажет своим телом по железным прутьям, стал жертвой собственного коварного плана. Он на всей скорости врезался в прутья, после чего нарочито медленно отстранился и со жгучей ненавистью посмотрел мне прямо в глаза.

– А вот об этом ты пожалеешь, Красотка, – произнёс он, закидывая голову и вытирая алую кровь, струёй бьющую из разбитого носа. – Я тебя на лоскутки порежу…

В ушах громко стучала кровь, где-то на заднем плане завывала толпа зрителей, Кирк боролся с Малышом, а здесь и сейчас я умудрилась разозлить очень жестокого пикси с явными психическими отклонениями, который во что бы то ни стало вознамерился меня убить.

Убить не ради денег, не потому что ему нужен приз или общее признание.

Убить, чтобы получить удовольствие.

Потому что только конченые извращенцы получают удовольствие от ужаса в глазах будущей жертвы и смакуют секунды боя. Они наслаждаются каждой деталью. Как резко пахнет в воздухе потом и железом от кровоточащих ран. Как в испуге жертва облизывала свои сухие губы. Как дрожат её пальцы от неконтролируемого страха.

И Дартсу было плевать на то, что организаторы мероприятия против убийств, – иметь проблемы с Системной Полицией никто не хочет, – к тому моменту, когда двери клетки откроют и сюда вбежит дюжина бойцов, чтобы повязать пикси, этот псих уже несколько раз успеет меня порезать.

Думай, Ксана, думай!

Среди агентов не задерживаются те, кто предпочитает грубую силу мозгам. Алеф-агент в первую очередь должен быть хитёр и осторожен, в любой ситуации уметь взвешивать все «за» и «против» и мгновенно находить лучшее, а порой и единственно верное решение из, казалось бы, безвыходной ситуации.

Одним из экзаменов в школе при Э-Эс-Эр является прохождение полосы препятствий с утяжелителем на время. Те, кто умудряется перемахнуть высоченную отвесную стену, проползти заминированное поле, проплыть болото-ров с ядовитыми жабами и преодолеть ещё пару десятков ловушек менее чем за стандартный астрономический час, равный семидесяти двум минутам, становятся дипломированными агентами. Те, кто догадывается использовать детали одного препятствия, чтобы преодолеть другое, скажем, разломать стену и использовать доски для самодельного моста через ров, становятся агентами алеф-класса. Как правило, агенты высшей категории затрачивают на прохождение полосы испытаний от сорока до шестидесяти минут. Долгое время абсолютным рекордом среди выпускников Э-Эс-Эр считались тридцать семь минут. До тех пор, пока экзамен не сдала я. Мне потребовалось всего шестнадцать. В тот день глава Эльтонийской Службы Разведки и мой будущий начальник Феликс сказал: «Агент алеф-класса – это не профессия, это состояние души». С тех пор я много раз повторяла эти слова.

Я в обманном манёвре расслабила ноги, сделав вид, что собираюсь спрыгнуть на пол. А когда Дартс метнулся ко мне, чтобы перехватить в воздухе, внезапно резко напрягалась, обхватила бёдрами его шею и с силой сдавила. Время как будто замедлилось. В голове как обезумевший дикий зверь билась единственная мысль: «Выжить любой ценой». Сквозь пелену криков, хлопки зрителей, громыхание железных прутьев и прочего шума я услышала, как захрипел пикси. Я, что есть силы, душила его ногами, но с отчаянием осознавала, что всё равно проигрываю. Дартс замахал своими конечностями ещё яростнее, уже ухватился несколькими руками за мою талию и ноги в попытке ослабить силки, а той, что держала тычковой нож, примеривался, чтобы в клочья разодрать мой позвоночник. Вслепую ему это было сделать сложно, и один раз острое лезвие уже прошло в опасной близости от моей спины, распоров ткань толстовки. Следующий удар обещал прийти точно в цель. Я понимала, что у меня есть всего лишь жалкие секунды, прежде чем пикси располосует мне спину, а затем сдерёт со своих плеч, как новорождённого котёнка. Силы заканчивались так же стремительно, как вода уходит в высушенную почву в пустыне. А ещё страшно болело плечо, ограничивая мои движения…

Удар сердца, и я, воспользовавшись тем, что сижу у противника на плечах, двумя руками надавила на область головы, где теменная часть переходит в затылочную. Пикси пошатнулся, по массивному телу бойца прошла короткая судорога, перекосившая и без того некрасивое лицо. Из скрюченных пальцев выпал короткий нож, а затем и всё тело грузным мешком рухнуло на пол. Я еле-еле успела спрыгнуть, чтобы меня не придавило весом Дартса.

В «Одноруком бандите» на миг воцарилась мертвенная тишина, которая почти сразу же взорвалась оглушительным салютом пронзительных свистков, раскатистых голосов и хлопков нескольких десятков нетрезвых гуманоидов. Я оглянулась. Пока я сражалась с Дартсом, мой «соотечественник» каким-то образом смог вырубить Малыша. Он рвано дышал, на лбу выступили крупные капли пота, а некогда благоухающая и отглаженная ткань его рубашки плотно облепила спортивный торс, чётко обрисовав кубики пресса и сильную грудь. Я мысленно присвистнула, поняв, что захухря, которого я про себя назвала «красавчиком-плейбоем», умудрился завалить здоровенного ларка.

Загремела металлическая дверь клетки, рябой ведущий с перекошенным от злости лицом бросился к поверженному шестирукому мужчине проверять пульс.

– Живой он, живой, – произнесла я, тяжело дыша и еле ворочая языком. – Кровоизлияние в мозг, только и всего. Вызовите скорую – очнётся.