Дэвид откинулся в кресле, чтобы перевести дух. Потом снял маску и стал протирать ее внутреннюю поверхность. Холодный воздух жег нос и глаза. Снова надев маску, Дэвид огляделся. Одежда его стала красновато-серой от пыли, на подбородке застыла грязь. На губах он чувствовал пыль, все внутри машины было покрыто грязью.

Две остальные машины из его подсекции остановились рядом. Из одной выбирался Гризволд, лицо его под маской было чудовищным. Он сказал:

– Землянин, ремонт машины за твой счет. Хеннес тебя предупреждал.

Дэвид открыл дверцу и выбрался. Снаружи машина выглядела еще хуже. Шины порваны, сквозь них торчат большие зубья – очевидно, это и есть экстренное торможение.

– Ни одного цента из моей платы. С машиной что-то не в порядке, – ответил Дэвид.

– Это точно. Водитель. Тупой, неповоротливый водитель – вот что неладно у этой машины.

Со скрежетом подошел еще один пескоход, и Гризволд повернулся к нему.

Щетина его взъерошилась.

– Убирайся отсюда, подпружная вошь! Берись за работу!

Из кабины выпрыгнул Верзила.

– Сначала взгляну на машину землянина.

Верзила весил на Марсе меньше пятидесяти фунтов. Один легкий прыжок – и он оказался рядом с Дэвидом. На мгновение склонился рядом с его пескоходом, потом выпрямился.

– А где прутья балласта, Гризволд?

– Что за прутья балласта, Верзила? – спросил Дэвид.

Коротышка быстро заговорил:

– Когда выводят эти машины в низкое тяготение, надевают по обе стороны оси тяжелые брусья. В высоком тяготении их снимают. Прости, приятель, но я и подумать не мог…

Дэвид остановил его. Губы его сжались. Теперь понятно, почему его машина прыгала, когда остальные спокойно двигались по поверхности. Он повернулся к Гризволду.

– Ты знал, что их нет?

Гризволд выругался.

– Каждый сам отвечает за свою машину. Если ты не заметил, что их нет, это твоя вина.

Постепенно подъехали все машины. Вокруг спорящих образовался кружок заросших мужчин, они спокойно и внимательно слушали и не вмешивались.

Верзила бушевал.

– Ты кусок кварца, а этот парень новичок. Он не мог знать…

– Тише, Верзила, – прервал его Дэвид. – Это мое дело. Вторично спрашиваю, Гризволд. Ты знал об этом заранее?

– А я тебе говорил, землянин. В пустыне каждый заботится о себе сам. Я тебе не мамочка.

– Ладно. В таком случае проявлю заботу прямо сейчас. – Дэвид осмотрелся. Они находились на самом краю пропасти. Еще десять футов, и он был бы мертв. – Однако ты тоже позаботься о себе, потому что я беру твою машину. Можешь отвести мою назад на ферму или оставаться здесь – мне все равно.

– Клянусь Марсом! – Рука Гризволда метнулась к бедру.

Из кружка зрителей послышался хриплый крик:

– Честная схватка! Честная схватка!

Законы марсианской пустыни суровы, но они не допускают, чтобы у одного из противников было преимущество. Все понимают необходимость этого, и все следят за соблюдением правил. Только такая взаимная договоренность спасает от внезапных ударов ножом в спину или выстрелов из бластера в живот.

Окинув взглядом жесткие лица окружающих, Гризволд сказал:

– Под куполом. За работу, парни.

Дэвид возразил:

– Встретимся и под куполом, если захочешь. А пока посторонись.

Он не спеша пошел вперед, и Гризволд отступил.

– Ты, тупой новичок! Честная схватка в масках невозможна. У тебя есть что-нибудь в голове?

– Тогда снимай маску, – предложил Дэвид, – а я сниму свою. Останови меня в честной схватке, если сможешь.

– Честная схватка! – одобрительно зашумели в толпе, а Верзила крикнул:

– Снимай маску или отступи, Гризволд!

Он прыгнул вперед и сорвал с бедра Гризволда бластер.

Дэвид поднял руку к своей маске.

– Готов?

Верзила скомандовал:

– Считаю до трех.

Фермеры возбужденно кричали. В остром предвкушении они ждали поединка. Гризволд затравленно оглянулся.

– Один… – начал счет Верзила.

При счете «три» Дэвид спокойно снял свою маску и отбросил ее вместе с цилиндрами в сторону. Он стоял, беззащитный, сдерживая дыхание в непригодной для человека атмосфере Марса.

Гризволд не шевельнулся, его маска оставалась на месте. Со стороны зрителей послышался угрожающий рев.

Дэвид, быстро как мог, рассчитывая каждый прыжок в слабом тяготении, неуклюже подскочил к нему (казалось, будто он движется в воде, с трудом преодолевая ее сопротивление) и схватил за плечо. Увернувшись от колена фермера, одной рукой он молниеносно схватил Гризволда за подбородок, а другой сорвал с него маску и отшвырнул в сторону.

Гризволд, пронзительно крича, метнулся было за ней, но вовремя остановился и плотно закрыл рот, чтобы не терять воздух. Он вырвался, слегка пошатываясь, и начал кружить вокруг Дэвида.

Прошла уже почти минута с того момента, как Дэвид сделал последний вдох. Легкие его были напряжены. Гризволд с налитыми кровью глазами продолжал кружить. Ноги его пружинили, движения были грациозны. Он привык к низкому тяготению и хорошо контролировал свое тело. Дэвид мрачно подумал, что сам он на это не может рассчитывать. Одно неосторожное движение – и он растянется.

Сдерживать дыхание становилось все трудней. Дэвид старался держаться на расстоянии. Он видел, как болезненно исказилось лицо Гризволда. У Дэвида легкие спортсмена. А Гризволд слишком много ел и пил, чтобы быть в хорошей форме. Тут взгляд Дэвида упал на трещину. Она находилась всего в четырех футах за ним – отвесная, вертикальная, крутая пропасть. Именно к ней Гризволд старался его оттеснить.

Дэвид перестал отступать. Через десять секунд Гризволд нападет. Должен напасть.

И Гризволд напал.

Дэвид увернулся и поймал его на плечо. Развернувшись от толчка, он ударил Гризволда в подбородок, добавив к силе кулака всю инерцию движения противника.

Гризволд слепо зашатался. Одним громким выдохом он выпустил весь воздух и набрал полные легкие смеси аргона, неона и двуокиси углерода. Медленно, ужасающе медленно он начал падать. Из последних сил Гризволд попытался подняться, почти встал, но снова начал падать, шагнул вперед, пытаясь сохранить равновесие…

Дэвид услышал крики. На дрожащих ногах, слепой и глухой ко всему, кроме своей маски, он прошел к машине. Заставляя свое измученное, жаждущее кислорода тело двигаться медленно и с достоинством, он надел цилиндры, а потом маску. Наконец он сделал гигантский вдох, и кислород полился в его легкие, как холодная вода в иссушенный желудок.