штанах. Иногда они свободно перешагивали через всю нашу группу.

— Как это они ходят? — спросил Фунтик у Пиксы. — Они, наверное, на ходулях? А зачем ходули? Я здесь не вижу болот.

— Тссс! — испуганным шепотом остановил Фунтика Пикса. — Конечно, на ходулях. Но болота здесь ни при чем! У нас ходули не принято замечать!

— То есть как так — не принято? — спросил удивленный Хандрила.

— Потом все расскажу! — вполголоса ответил Пикса. — Нас могут подслушать!

После такого предупреждения мы решили пока что не задавать вопросов.

Несколько раз нас останавливали надсмотрщики, стражники и жандармы. Они расспрашивали, кто мы и куда идем.

Находчивый Пикса отвечал, что мы слуги трактирщика Финика. Он, Пикса, ведет нас в Страшенбург к новому хозяину, которому нас уступил Финик.

Один из жандармов, по просьбе Пиксы, написал нам бумагу, где про все это было сказано. Потом мы уже ничего не объясняли, а только молча протягивали бумагу.

Продажа слуг была, по-видимому, частым явлением в этой стране. Стражники, если они были грамотными, быстро пробегали глазами бумагу и отпускали нас. А если они были неграмотны — мы им читали то, что там написано. И нас уже никто не задерживал.

Городские ворота

Последний поворот дороги — и перед нами открылась столица Верзилии, город Страшенбург.

Страшенбург был самый настоящий старинный город, с городскими воротами, крепостной стеной, стрельчатыми башенками, церквами и рвом. Воды во рву не было. Вместо нее там были свалены мусор и всякая дрянь.

К воротам вел подъемный мост на цепях. Мост был всегда опущен. Цепи давно заржавели, а через ров можно было свободно перебраться по кучам мусора.

Перед воротами и по крепостной стене ходили стражники на низеньких ходулях. На больших ходулях легко было свалиться в ров.

Каждого входящего и выходящего стражники усиленно проверяли — не несет ли он оружие, или что-нибудь ценное, или вкусное. Еда и деньги немедленно отбирались. Часть отобранного поступала в казну. Другая — делилась между стражниками.

Теперь-то мы поняли, почему на гербе королевства было написано «Со всех — семь шкур!»

Если простой человек нес с собой оружие, его прямым ходом отправляли в тюрьму. И никогда уже оттуда не выпускали.

Мы было хотели повернуть назад и не идти в город. Но тут раздались рев и жужжание. Звук был такой, будто включили большой вентилятор. Неведомая сила потащила нас к воротам. Мы барахтались и отбивались, но ничего не могли поделать.

Оказывается, это и был вентилятор. Он втягивал в город зазевавшихся путников. А граждан, не угодных властям, тот же вентилятор выдувал вон из города.

В воротах, к большому нашему удивлению, у нас ничего не отняли.

Выручила предусмотрительность Пиксы. В бумаге, которую написал нам стражник, Пикса перечислил все наше имущество. Согласно бумаге, оно, так же как и мы, принадлежало нашему будущему хозяину. И отобрать его стражники не имели права.

В городе было тихо и пустынно. Не было слышно обычного уличного шума, голосов разносчиков, торговцев, уличных зазывал и фокусников. Изредка навстречу нам попадались жители в черных заплатанных костюмах, унылые, худые и неразговорчивые.

Иногда жандармы проводили с барабанным боем государственных преступников. Их вели в королевскую тюрьму.

Сытые жандармы лихо топали одетыми на ходули башмаками и пели:

Мы жандармы-подлецы.

Всем родные мы отцы!

Страшенбург нам понравился. Это был чистенький город, с хорошо замощенными улицами, приветливыми домиками из красного кирпича, со стрельчатыми окнами, петушками-флюгерами на крышах, резными дубовыми дверями.

Во дворе каждого домика росли деревья, качали головками цветы и бил маленький фонтанчик.

— Неплохо живете! — сказал Пиксе Хандрила. — Хотел бы я пожить в таком домике. Вон даже крыша черепичная! В дождливую погоду по ней гулять — не сорвешься.

— Кто это неплохо живет? — обиделся Пикса. — Это не мы живем в домиках, а наши хозяева! Простые люди у нас живут в подвалах!

Услышав такой ответ, Хандрила сконфузился и долго извинялся перед Пиксой.

Пока мы шли по городу, Угадай и Хандрила приглядывались, нет ли в городе собак и кошек. В их обществе они надеялись приятно провести время!

Надежды моих друзей не оправдались.

По улицам бегали крысы величиной с кошку и кошки величиной с мышь. Крысы выглядели нахальными и свирепыми. Прохожих они злобно кусали за ноги.

Те, кто были на ходулях, от этого не страдали. Но простым верзильянцам, у которых ходулей не было, приходилось спасаться бегством. Они даже палки не имели, чтобы отразить нападение.

Когда маленькая кошка встречалась с крысой, то удирала от нее на крышу ближайшего дома. И оставалась там, пока крыса не скрывалась из виду.

— Нда!.. Плоховато приходится кошкам! — сказал Хандрила. — Сюда бы дюжину наших нормальных кошек. Они навели бы тут порядок!

— Даже мне жалко кошек, — заявил Угадай, — хотя я их не особенно люблю! Кроме тебя, конечно! — поспешно добавил Угадай, покосившись на Хандрилу.

Попадались в городе и собаки. Но только одной породы — полицейской. Самые что ни на есть противные собаки на свете.

У нашего Угадая чесались лапы. Ему страшно хотелось вступить в драку с этими псами. Но он понимал, что это неразумный поступок, и сдерживался изо всех сил.

Миновали базарную площадь. Одетые в черное женщины покупали продукты на обед. Половину каждой покупки они отдавали дежурному стражнику, складывавшему продукты в большой ларь с надписью: «Для короля».

Сидевшие в лавках толстые торговцы брали с покупательниц втридорога. Но в Верзилии не принято было торговаться. Хозяйки безропотно платили все, что с них спрашивали.

Немудрено, что они приносили домой так мало, что после обеда вся семья оставалась голодной.

Семья Сандино

Пикса сворачивал с одной улицы в другую, с площади в переулок и наконец привел нас в самую отдаленную часть города.

Мы вошли в маленький дворик, такой же опрятный и чистый, как и все дворы в этом городе. Несколько ступенек вниз — и Пикса постучал в запертую дверь подвала.

— Кто там? — спросила женщина за дверью.

— Мамочка! Это я! — ответил Пикса прерывающимся от волнения голосом.

Дверь отворилась. Пикса бросился в объятия матери.

Из-за материнского подола выглядывали две маленькие девочки. Девочки были славные, но такие же худенькие, как их