— Неужели ты думаешь, что мой адъютант способен нас выдать?

— Нет, милорд, но его не следует ставить перед выбором между долгом и привязанностью; к тому же у меня старые счеты с Сердаром, и я не желаю, чтобы моего противника предупредили о моих намерениях.

— Кишнайя прав, милорд, — сказал сэр Уотсон, — дела такого рода слишком важны и должны оставаться между, нами… Что же касается возвращения графа де Монморена, то я могу успокоить тебя на этот счет.

— Он должен был сесть на последний пакетбот и дней через двадцать будет здесь, — прервал его предводитель тхугов.

— Сведения твои неверны, — отвечал директор полиции.

— Я прочел об этом в газете «Индиан Стар».

— Но вот последний номер французской официальной газеты: здесь пишут, что граф де Монморен получил отпуск по семейным обстоятельствам месяцев на шесть, а потому комиссар Пондишери назначается вместо него исполняющим обязанности по всем делам французских колоний в Индии.

— В таком случае, — сказал Кишнайя, — мы можем быть уверены в успехе. Лишенный поддержки Сердара, Нана скоро попадет в наши руки. Теперь я изложу вам план, который я составил, чтобы добиться успеха, и часть которого уже исполнил. Я давно уже открыл убежище Нана-Сахиба; оно находится в неприступном месте, среди диких лесов Малабарского берега. Пришлось бы пожертвовать жизнью нескольких тысяч людей в бесполезной борьбе, но успех все равно не был бы гарантирован; оружия и патронов той горстке людей, которые остались верными принцу, хватит надолго. Ими командует соотечественник Сердара Барбассон, который поклялся скорее взорвать все убежище, чем сдать его. Поэтому я думаю, что лучше не проливать напрасно крови, а выдать его со всеми его приверженцами и членами Совета Семи здесь в Биджапуре, во дворце Омра, где вы живете.

— Что значит эта шутка? — воскликнул сэр Лоуренс.

Уотсон слушал с напряженным вниманием, ничем не выказывая своих чувств.

— Достаточно одного слова, чтобы убедить тебя, милорд!

И Кишнайя, став в гордую позу перед своими слушателями, сказал им напыщенным тоном:

— Ты видишь перед собой Старшего-Из-Трех, то есть президента страшного тайного трибунала, который управляет обществом Духов Вод!

Невозможно описать изумление двух англичан при этом признании; они понимали, что туземец не способен мистифицировать их, но это известие было так невероятно, так поразительно, что они спрашивали себя, не помешался ли тхуг? Последний понял, какое впечатление произвело на них его сообщение, и поспешил дать им настолько точные и подробные объяснения, что они вынуждены были поверить ему.

— После событий, только что рассказанных мною, — сказал он, — я остался один со своим братом, а потому мне нечего было и думать о данном мне тобою поручении; мы решили с ним отправиться в Биджапур и набрать здесь достаточное количество людей нашего племени, чтобы начать дело… Проходя ночью мимо одного из уединенных караван-сараев в лесу, служащих убежищем для путешественников, мы увидели, что он освещен. Пробраться ползком в высокой траве, без шума, чтобы осмотреть местность, — дело привычное для нас. Каково же было наше удивление, когда мы увидели там трех замаскированных людей, которые спокойно разговаривали между собой; из их слов мы узнали, что это три члена тайного судилища, которых только что выбрали по жребию в связи с окончанием трехлетней службы семи членов Тайного Совета общества Духов Вод. Они отправились в Биджапур для совещания с брахматмой, прежде чем занять роскошное жилище, которое служит резиденцией тайному судилищу и куда выбывающие из Совета члены должны были водворить их. Они были одни, так как лица, предназначенные служить им, находились еще с их предшественниками… Счастливая мысль мелькнула у меня в голове! Новые члены неизвестны прежним; обязательство носить маску постоянно до конца своего трехлетия благоприятствовало моим планам. Почему не занять их места? У нас была веревка, какую хорошие тхуги всегда носят при себе. Чего легче задушить их ночью, а затем, взяв их костюмы и маски и заменив третьего одним из наших родственников уже по приезде в Биджапур, явиться с визитом к брахматме, который должен будет водворить нас на место, и мы — полные властители общества Духов Вод… Я сообщил свой план брату, который с восторгом принял его. Два часа спустя, — холодно прибавил душитель, — благодаря покровительству доброй богини Кали мы шли уже по дороге в Биджапур с имуществом тех, которых случай предал нам в руки.

Сэр Лоуренс и Уотсон не могли удержаться от невольной дрожи при этих словах мрачного злодея.

— К счастью, мы нашли у наших жертв, — продолжал тхуг, не обращая внимания на произведенное им впечатление, — золотые листья лотоса, знаки их титула, на которых были начертаны пароль и шифр. Пополнив «триаду» третьим лицом, выбранным среди наших, мы отправились к брахматме Арджуне; он в тот же день приказал факиру, предназначенному исключительно для этого, отвести нас к тем, кого мы должны были заменить и которые тотчас же водворили нас во дворец вместе с другими четырьмя членами, также вновь избранными и не подозревавшими нашего обмана.

— Это изумительно по своей ловкости и смелости! — прошептал вице-король.

— Я не кончил, милорд, — с гордостью отвечал ему тхуг. — Мы сделались властителями, но ежемесячные выборы должны были нас один за другим перемещать в менее деятельных членов Совета Семи. Надо было устроить так, чтобы факиры не успели раньше времени узнать наших четырех коллег, и в первую же ночь нашего пребывания во дворце четыре наших родственника заменили собой тех, которые мешали нам. Таким образом я очутился во главе Трех и Семи и мог распоряжаться Советом по своему усмотрению… Понимаешь теперь, как мне легко выдать тебе весь Тайный Совет, если только мы придем с тобой к соглашению? Ты сделаешь вид, что захватил нас врасплох, разыграешь великодушие, дав нам амнистию с условием уничтожить общество, повесив предварительно брахматму, если только он еще существует, и таким образом прославишься тем, что уничтожил знаменитое общество Духов Вод! А ведь этого не могли сделать никакие власти в мире… Без Совета Семи и брахматмы ничто больше не может восстановить его.

— С каким удовольствием, с разрешения вашей милости, я бы повесил такого негодяя! — не то серьезно, не то шутливо заметил Уотсон.

— Полно, сэр Уотсон, — отвечал дерзкий мошенник, — не будь смешным! Подсчитай-ка число людей, которых вы, англичане, расстреляли или повесили во время ваших репрессий… Разве цивилизованные народы убивают своих пленников, жгут деревни, режут женщин, детей и стариков, как вы делали, когда весь народ сложил свое оружие!.. Два миллиона людей по вашим спискам исчезли во время этих жестоких преследований, и все по твоему распоряжению, сэр Джон Лоуренс, и по твоему, сэр Уотсон. И без всякого успеха! Вы и до сих пор еще продолжаете преследовать Нана-Сахиба и общество Духов Вод, которые сегодня, завтра, через две недели, быть может, подадут новый сигнал к восстанию, и на этот раз, могу вас заверить, вся Индия ответит на зов своих вождей, начиная от Кумари и до Гималаев… Когда же я, чтобы предупредить такую катастрофу, которая ближе, чем вы предполагаете, жертвую семью людьми, мешающими исполнению моих планов, вы не прочь обращаться со мной, как с обыкновенным убийцей… Ты смешишь меня, сэр Уотсон, с твоей британской совестью… Знайте оба, что мы нашли все уже подготовленным нашими предшественниками для будущего восстания и что, находясь под наблюдением брахматмы, мы вынуждены были продолжать начатое дело, чтобы не навлечь на себя подозрения. Сегодня ночью в самом Биджапуре состоялось собрание из пятисот субедаров общества, которым поручено проповедовать священную войну во всех провинциях, и даже назначен вполне определенный день для восстания. Дней через двадцать, сэр Джон Лоуренс, двести пятьдесят миллионов индусов выступят за свою независимость под командованием Нана-Сахиба, четырех раджей Юга и брахматмы Арджуны — не молите тогда своего бога, чтобы Сердар не присоединился к ним! Ты смеешься, сэр Джеймс Уотсон?