– О! – Ее глаза заблестели еще ярче. – Если вы на самом деле хотите знать, я и вправду забыла, пока вы не напомнили мне. Он не поступает как раб – хотя я не знаю, как при этом поступают рабы. Он просто действует – как мужчина.

Она посмотрела на мозаичный пол и покраснела. Грас догадался, что Отус вел себя очень по-мужски сегодняшним утром. На этот раз он не стал прятать улыбку.

– Я не хочу ничего знать о ваших отношениях. Это совсем не мое дело – ты права. Что я хочу знать – замечала ли ты, что когда-нибудь он ведет себя не как человек? Чувствуется ли в нем, что когда-то он был рабом?

Калипта задумалась, однако ей не понадобилось много времени. Женщина тряхнула головой, и черные пряди упали на ее лоб. Заправив их под платок, она сказала:

– Нет, я так не думаю. Отус ведь не жил во дворце до этого, так что есть вещи, которых он пока что не понимает, но любой из новых слуг ведет себя точно так же.

– Ты уверена? – уточнил Грас. – Это может быть более важно, чем ты представляешь.

– Я не колдунья, или что-то в этом роде, ваше величество, – ответила Калипта. – Я не умею накладывать заклинания или делать что-то подобное. Но из того, что я знаю, он настолько человек, насколько может быть человеком.

Она была права. Птероклс мог всячески проверять бывшего раба – но не так, как могла это сделать Калипта. Грас обнаружил, что снова улыбается.

– Достаточно честно, – кивнул он. – Можешь идти. И в следующий раз, когда увидишь Отуса, передай ему, что я считаю его очень удачливым человеком.

Служанка тоже улыбнулась:

– Я сделаю лучше. Я докажу это ему.

И по тому, как качались ее бедра, когда она выходила из кабинета, было ясно, что Отуса ждет отменное удовольствие.

Листья горели золотом, малиновыми и алыми сполохами. Ветер трепал их на ветках и, срывая, отправлял кружиться в танце. Больше всех времен года Ланиус любил осень.

– Вот причина, чтобы просто походить по лесу, – сказал он.

Архипастырь Ансер и принц Орталис дружно засмеялись.

– Да, конечно, – согласился Ансер, – но причина совсем другая – охота.

– Верно, – произнес Орталис, но Ланиус и не ожидал, что он скажет что-то другое.

Ансер ходил на охоту, потому что наслаждался ею. Орталис ходил на охоту, потому что тоже получал от этого удовольствие, правда несколько иного рода. «А ты зачем ходишь на охоту? » – спросил себя король. Он не получал удовольствие, как Ансер. Он не нуждался, не жаждал этого в том смысле, в каком нуждался Орталис.

Но время от времени Ансер выглядел так, как будто смертельно разочаруется, если услышит очередное «нет» в ответ на приглашение поохотиться, а Ансер был слишком приятным человеком, чтобы разочаровывать его.

Архипастырь сказал, улыбаясь:

– Возможно, на этот раз ты пристрелишь кого-нибудь.

– Возможно, – проговорил Ланиус – Возможно, олень умрет от смеха над тем, как плохо я стреляю.

Ансер засмеялся, независимо от того, стал бы это делать олень или нет. Ланиус изобразил кривую улыбку. Он использовал свою плохую стрельбу как предлог, чтобы никого не убивать, и надеялся, что Ансер или Орталис никогда не догадаются об этом.

– Подумай об оленине, – нежно произнес Орталис – Подумай о жареном бедре или о кусочках, тушенных в вине и травах. Это не наполняет твой рот слюной?

Ланиус кивнул, потому что так и было. Ему нравился вкус мяса. Но убивать самому, чтобы насытить себя, было чем-то другим. Он признавал противоречие и не имел понятия, что с этим делать.

Один из загонщиков Ансера кивнул в сторону архипастыря.

– Мы пошли, – сказал он и вместе с товарищами исчез среди деревьев.

– Они охотники получше любого из нас, – заметил Ланиус.

– Еще чего! – возразил Орталис. Ансер был на его стороне. Его шурин добавил: – Двое из здесь присутствующих вообще в загонщиках не нуждаются, они вполне могут выследить дичь сами. А вот некоторые, не будем называть кто...

– Если это тебя волнует... – оборвал его Ланиус.

– Что? Ты думаешь, что смог бы сам выследить дичь? – усмехнулся Орталис – Не смеши меня.

Это было совсем не то, что начал говорить Ланиус. Он собирался сказать сыновьям Граса, что его меньше всего интересует, как выслеживать дичь, и он пошел на охоту исключительно за компанию и для того, чтобы погулять по осеннему лесу.

Вверху зачирикала какая-то птица. Сквозь ветки Ланиус разглядел полосатое брюшко и коричневые крылья.

– Дрозд, – сказал Ансер, даже не взглянув на нее. – Они скоро улетают на юг.

Ланиус знал о птицах меньше, чем хотел бы. На самом деле он знал меньше, чем хотел бы, о многих вещах. Не хватало часов в сутках, не хватало дней в году, чтобы изучить то, что ему было интересно.

– Они вкусные, когда запечены в тесте, – заметил Орталис.

Ансер снова кивнул. И Ланиус. Пироги – не важно, с какой начинкой – были одним из его любимых блюд. Однако он не имел желания охотиться на дроздов даже для пирога.

Мимо промчался кролик и исчез в кустах. Ансер стал прилаживать стрелу к тетиве, но остановился и засмеялся.

– Нет большого смысла стрелять в кроликов, – сказал он. – Только даром стрелу потеряешь. Если ты хочешь рагу из кролика, лучше отправиться на охоту с собаками и силками.

– А потом бьешь их дубиной по голове, – подхватил Орталис. – Таким образом ты не портишь шкуру.

– Понятно, – кивнул Ланиус.

Он задумался, что же ему было понятно. Голос принца звучал так, будто он наслаждался самой идеей бить кроликов но голове дубиной, или Ланиус просто слышал то, что он ожидал услышать? Король не был уверен и решил, что должен оправдать шурина за недостаточностью улик.

– Видите поляну недалеко отсюда? – спросил Ансер. – Если мы встанем на ее краю, у нас будет удобная позиция для стрельбы.

Трое высокопоставленных охотников шепотом вели свой обычный спор о том, кто будет стрелять первым. Ланиусу не хотелось выглядеть глупо в глазах сыновей Граса. «Ты мог бы попытаться убить оленя», – сказал он себе, а потом покачал головой. Не для этого он пришел сюда. Испуганный олень выскочил на поляну.

– Удачи, ваше величество, – вполголоса произнес Ансер.

– Попытайся хотя бы вспугнуть его, – прошептал Орталис.

Что ж, вполне разумная оценка способностей Ланиуса.

Король выпустил стрелу в направлении оленя, но тот прыгнул вперед. Ансер и Орталис одновременно вздохнули. Ланиус – чуть позже, с каким-то подобием облегчения. По крайней мере, на этот раз у него было достаточно хорошее оправдание для промаха.

Если бы олень остался стоять на месте, стрела пролетела бы мимо перед его головой. Но так сложилось, что стрела попала животному слева между грудью и горлом. Олень сделал четыре или пять запинающихся шагов, затем упал на бок, слабо дергаясь. Ланиус в ужасе наблюдал, как дергание прекратилось и олень затих.