– Ты знаешь его? – поинтересовался младший король. – Он из твоей охраны?

– Бьютео? Нет, он просто солдат, смелый, но не очень сообразительный. Никогда не дослужится до сержанта, проживи он хоть сто лет. Но он всегда прикроет твою спину в бою.

– Сколько же солдат ты знаешь... так близко?

– Я никогда об этом не думал. – Грас замолчал. – Я не могу тебе сказать точно, – наконец произнес он. – Но я имею представление почти о каждом. О ком-то меньше, о ком-то больше.

– Как тебе это удается? – спросил Ланиус. – Я не смог бы... даже под страхом смерти.

– Но ты же запоминаешь все сведения, которые находишь в архивах. Ты как-то раскладываешь их по разным... так сказать, полкам, – возразил тесть. – Я бы тоже такое не смог.

– Но знать людей, знать их в действии – это более важно. – Ланиус был уверен, что это более важно, не в малой степени потому, что сам не мог бы этого сделать. – Жаль, что у меня это не получается.

– Мне кажется, у тебя получается. Если бы это было не так, гораздо больше людей использовали бы тебя в своих интересах.

– Ты, например.

Это было первое, что пришло ему в голову, и Ланиус высказал это с меньшей горечью, чем он мог бы ожидать. Король Грас бросил на него острый взгляд.

– Я бы не был там, где теперь нахожусь, если бы твоя мать не пыталась убить меня при помощи колдовства.

– Согласен.

В жизни Грас сделал множество всяких вещей, которые ему не нравились, но Ланиус едва ли мог не признать, что старший король мог бы сделать гораздо худшие вещи, чем он сделал.

– Как моя дочь? – спросил Грас. Вопрос, который любой тесть задал бы своему зятю.

– Замечательно, – произнес Ланиус.

В общем и целом это было правдой. Если у Сосии иногда и были причины кидаться в него посудой, Граса это не касалось. И не похоже, что Эстрилда также не имела причин кидаться вещами в Граса.

– А как насчет Орталиса? Ты сообщал мне о какой-то жуткой истории.

Ланиус осторожно начал:

– Ты, конечно, знаешь, что Орталис и я не всегда ладим так хорошо, как могли бы. – Грас кивнул. Ланиус продолжал: – Даже я скажу, что это не была целиком вина Орталиса. Бубулкус его спровоцировал – вынудил поступить так жестоко. Но все равно то, что произошло, не должно было случиться.

– Я тоже так думаю, – согласился старший король. – Но по крайней мере, он сделал это не для забавы. А это то, чего я боялся.

– О да, я тоже этого боялся. Не знаю, как бы я тогда поступил.

К его облегчению, Грас сменил тему.

– И у меня есть новая внучка? – спросил он.

– Да.

Ланиус чувствовал себя в безопасности. Интересно, а если бы Капелла была мальчиком, что бы думал по этому поводу Грас?

– Лимоза считает, что она самая удивительная малышка на свете. Я бы сделал на этот счет парочку исключений.

Король Грас тихо засмеялся, но улыбка быстро исчезла с его лица.

– Лимоза, – он словно выплюнул имя жены Орталиса. – Он наконец нашел кого-то, кому нравится порка.

– Она любит его, – сказал Ланиус, что не противоречило словам Граса.

– Это его оправдывает?

Ланиус некоторое время думал, что ответить.

– Я не знаю, – наконец сказал он. – А ты?

– Я знаю... больше об Орталисе, чем мне хотелось бы, – проговорил Грас. Не прямой ответ на то, что спросил Ланиус, но и не уход от ответа.

Между тем в столицу вошли последние солдаты. Они были счастливы вернуться домой, предвкушая отдых в казармах, вино и женщин. Происходящее во дворце ничего не значило для них. Не в первый раз Ланиус позавидовал людям, которые могли жить сегодняшним днем. Иногда он тоже желал не беспокоиться о том, что случится завтра. Впрочем, с его характером такое вряд ли было возможно.

Хотя Грас во время похода жил в лучших условиях, чем его солдаты, он был рад возвращению во дворец. К тому же он был старше своих солдат и нуждался в более обустроенной жизни. Так, во всяком случае, он говорил себе.

Эстрилда внимательно оглядела его – она всегда так делала, когда он возвращался из военного похода. Выражение ее лица прямо свидетельствовало: она требует отчета обо всех его приключениях определенного рода в Черногории. На этот раз Грас мог спокойно посмотреть жене в глаза, так как почти ничего не позволял себе там. Во-первых, черногорские женщины не слишком привлекали его. Во-вторых, он достиг возраста, когда такие победы были менее необходимы, чем в молодые годы. Это не значило, что он не наслаждался ими, когда они случались.

С неявным подозрением в голосе Эстрилда сказала:

– Ты так долго отсутствовал.

– Да, это так. Много надо было решить, и это было нелегко. Если бы ты обращала какое-то внимание на мои донесения, ты знала бы это.

– Не все, что ты делаешь, попадает в твои донесения, – возразила жена. – В этом я неоднократно убеждалась.

Он не стал оправдываться, просто пожал плечами: если Эстрилда ищет ссоры, ее не остановишь. Но она не искала ссоры.

– Хорошо, что ты вернулся.

– Всегда хорошо, когда возвращаешься, – согласился Грас. – Я уже был готов убить кого-нибудь из-за отсутствия моей любимой ванны.

Он погрузился в медную ванну больше чем на час, оттирая глубоко въевшуюся грязь похода и просто наслаждаясь теплой водой. После ванны был ужин. Жареный гусь, фаршированный яблоками, получился как никогда удачным. На севере он пил много эля – это было лучше, чем вода, которая часто приносила болезни, – но сегодня он отдал предпочтение вину. А затем Граса ждала его постель – и это было лучше всего.

Эстрилда легла рядом с ним, и Грас почувствовал аромат новых духов. Сначала сон не шел к нему, но глаза постепенно слиплись, и он уснул.

Он проснулся на следующее утро, чувствуя себя посвежевшим и отдохнувшим. Его ждали дела: кто был, в конце концов, настоящим королем? Он или Ланиус?

Однако прежде всего он увиделся с внуками. Крекс и Питта удивились, почему он не привез им подарков из страны черногорцев.

– Простите, мои дорогие, – сказал он. – Я себя-то привез с трудом, не то что подарки.

У него была дань от Гайзердзика и Йобуки, но он не думал, что серебряные монеты с лицами густобородых принцев могли бы привести в восторг детей.

Капелла не просила подарков. Она двигала руками и ногами, сидя на коленях у Лимозы, и улыбалась беззубым ртом.

– Она хорошенькая, ваше высочество, – сказал Грас.

– Спасибо, ваше величество, – вежливо произнесла Лимоза. – Я бы хотела, чтобы и другой дедушка тоже мог увидеть ее.

– Мне жаль, – ответил Грас. – Мне действительно жаль, но Петросус останется в Лабиринте.