Кроме того, важным ресурсом в Северной Атлантике был торф, который обычно использовали как домашнее топливо, в металлообработке и в качестве строительного материала. Как и в случае с дерном, участки крупномасштабной добычи торфа вокруг поселений эпохи викингов можно идентифицировать даже сегодня — судя по всему, для этой цели были отведены особые места.

Исландия так и не приспособилась к денежной экономике эпохи викингов, и на ее территории встречается очень мало серебряных кладов. Ведущую роль в системах обмена играли другие товары, главным из которых была, по-видимому, домоткань (вотола) — грубая и тяжелая шерстяная ткань саржевого переплетения, широко и повсеместно используемая в домашнем обиходе. Это был не только ценный ходовой продукт для внутреннего рынка, но и важное средство дальнейшего торгового обмена. Остров не был отрезан от внешнего мира и вел активную торговлю с другими североатлантическими колониями, а также со Скандинавией. В сагах полно упоминаний о поездках, в частности в Норвегию, — несмотря на натянутые политические отношения с норвежской королевской властью, контакты не угасали.

Если рассматривать диаспору не только как физическое, но и как психологическое явление, можно заметить, что в «Книге о заселении Исландии» лишь о 10 % первых поселенцев сказано, что они родом из Скандинавии. Как во многих других историях о покорении фронтира, новые жизненные горизонты, которые люди открывали для себя, часто казались им более важными, чем то, что осталось в «старом свете».

Заселение североатлантических колоний способствовало созданию правовой системы нового типа. В ее основе лежали традиционные собрания-тинги, долгое время остававшиеся характерной чертой жизни континентальной Скандинавии. В отличие от Норвегии, где короли подчинили народные собрания своей власти, в Исландии управление почти целиком находилось в руках парламентов, которые создавали и обновляли законы и рассматривали судебные дела. Один из первых тингов начал собираться на продуваемом всеми ветрами полуострове Тингнес близ Рейкьявика. Региональные собрания проводили и в других областях. Около 930 года национальный парламент альтинг был учрежден в Тингвеллире — величественной рифтовой долине, образованной расхождением континентальных плит Евразии и Северной Америки. За соблюдением законов альтинга следили 36 goðar (годи), или вождей, игравших ведущую роль в исландской политике. В 960 году систему переработали: остров разделили на четыре равные части, в каждой из которых собирались три региональные ассамблеи, которыми, в свою очередь, руководили трое вождей-годи.

Несмотря на стремление исландцев разработать новую систему правления, их дивный новый мир был далеко не безмятежной утопией. Основу сюжетов многих саг составляет затяжная кровная вражда между соперничающими семьями и политическими фракциями и соседские ссоры, перерастающие в грабежи и убийства. В Средние века вместе с постепенным расширением власти годи росли и ставки в этих спорах, что дополнительно подогревало междоусобные распри. В конце концов внутренние конфликты прикончили Исландскую республику — бесконечная спираль насилия разорвалась только после того, как в XIII веке Норвегия взяла эти территории под свой непосредственный контроль.

Еще одну серьезную угрозу социальной стабильности представляли изгои — люди, объявленные вне закона, особенно потому, что они расхищали чужие запасы. Известно несколько мест их убежищ, а некоторые из них стали героями множества фольклорных произведений. Эти легенды и предания составляют основу исландского нарратива, то есть тех знаменитых саг, которые неоднократно упоминались в этой книге. Их действующие лица — настоящие герои эпохи викингов, несмотря на то что их образы созданы жившими намного позднее средневековыми авторами, опиравшимися вдобавок на устные традиции разной степени достоверности. Современные исландцы воспринимают древнескандинавский язык саг примерно так же, как англоговорящие — шекспировскую прозу. Многие исландцы сегодня возводят свою родословную к главным героям саг и первопоселенцам, и это собрание произведений можно назвать национальным сокровищем.

Среди героев саг есть Ауд Мудрая, овдовевшая в Кейтнессе на северном берегу Шотландии, которая велела построить для себя корабль и сама повела его сначала к Оркнейским островам, а затем к Фарерским островам и в Исландию; она владела большими землями и была одной из первых христиан в стране. И Флоси Тордарсон, который сжег своих врагов в их собственном доме, без охоты совершая положенную месть, и вдруг услышал, как кто-то в огне произносит стихи. «Живым или мертвым сказал Скарпхедин этот стих?» — спросил один из его людей, и Флоси ответил: «Не возьмусь об этом судить».

И Гудрун Освифрсдоттир, четырежды овдовевшая героиня запутанной истории любви, вражды и мести — в конце своей долгой жизни она оглядывается на покойных мужей и произносит одну из самых известных строк саги: «Несправедливей всего я была к тому, кого больше всех любила» (люди до сих пор спорят, кого она имела в виду). Или Тородд Скупщик Дани, который вместе со своими людьми утонул во время рыбной ловли; тела так и не нашли, но каждую ночь поминальной трапезы он и его товарищи приходили, чтобы посидеть у очага, и вода текла с их одежды, — так они сидели до тех пор, «пока огонь совсем не догорал, а потом уходили». И Гуннхильд, королева-колдунья из Йорвика, которая однажды сидела на окне, обернувшись птицей, и щебетала целую ночь, пытаясь сбить поэта с мыслей. И конечно, изгой-антигерой Греттир Асмундарсон, сражавшийся с ужасным живым мертвецом Гламом и всегда говоривший: единственное, что способно его напугать, — это вид немертвого, пристально глядящего на луну.

Некоторые из этих людей явно существовали в действительности, другие, возможно, нет. Наверняка далеко не все они делали именно то, что им приписывают саги, но по большому счету это не имеет большого значения. Прочтите саги, и вы сами в этом убедитесь.

Опыт эпохи викингов, стоящий за средневековыми литературными текстами, оживает благодаря археологическим находкам. Интересные подробности о жизни колонистов приоткрывает Хофстадир на севере Исландии — в высшей степени необычное место с ярко выраженным ритуальным подтекстом. Раскопки выявили здесь удивительную сохранность среды: например, в отложениях пола можно увидеть отпечатки мебели и предметов домашнего обихода и даже широкий изгибающийся след там, где пол царапала просевшая, плохо подогнанная дверь. Хофстадир заселили вскоре после 940 года, в это время были построены зал, кузница и еще одно здание с заниженным полом. Между 980-ми и 1030-ми годами зал был значительно расширен. Главное здание удлинили, рядом построили еще одно, поменьше, также увеличили кузницу и вырыли новую выгребную яму.

Начиная с этого второго этапа и далее, судя по некоторым признакам, численность населяющих комплекс намного возросла. Однако высказывалось предположение, что это было скорее сезонное явление, и зал построили специально для больших народных собраний, приуроченных к особым случаям. Это подтверждают размеры очага, которого явно недостаточно для обогрева всей постройки, а также следы рубки на костях животных, позволяющие заключить, что мясо доставляли на место уже подготовленным для пиршества. Экологические исследования костей животных показывают, что содержавшихся на территории свиней кормили треской, отчего они становились исключительно жирными. Эта необычная практика, не имеющая аналогов в других регионах, говорит о том, что свиней специально выращивали, чтобы лакомиться их мясом на торжественных пирах. Кроме того, Хофстадир единственное место, где есть свидетельства употребления в пищу еще одного деликатеса — молочного поросенка.