Мел, – и мы отнюдь не безразличны к вашим неудобствам, как это пытались тут изобразить. Но мы существуем для того, чтобы обеспечить воздушный транспорт. Мы не можем уклоняться от выполнения своих основных задач и в первую очередь должны нести ответственность за безопасность пассажиров и воздушных судов.

Слушатели явно были все еще настроены враждебно, но вместе с тем начинали проявлять интерес.

Последнее не укрылось от Эллиота Фримантла, злобно пожиравшего Мела глазами.

– Насколько мне известно, – сказал Мел, – мистер Фримантл не счел нужным изложить вам суть тех разъяснений, которые я давал вашей депутации по поводу производимого аэропортом шума. Никакого, – он снова заглянул в блокнот, – «бесстыдного цинизма» не содержалось в моих словах. Была лишь попытка говорить честно и с полной откровенностью. Теперь я намерен быть столь же откровенным здесь, с вами.

И Мел снова с полной откровенностью признал, что надеяться на большие успехи в области снижения шума нет оснований. Когда он сказал, что с введением в эксплуатацию самолетов с новым типом двигателя шум неизбежно должен еще возрасти, лица медоувудцев помрачнели. Но вместе с тем Мел уловил и одобрение – слушатели оценили его объективность и откровенность. Раздалось несколько взволнованных восклицаний, но в основном Мела не прерывали, и слова его были отчетливо слышны на фоне шума аэровокзала.

– Беседуя с вашими представителями, я не упомянул двух обстоятельств, теперь я сделаю и это. – Голос Мела зазвучал жестче. – Боюсь, что вам это может не понравиться. Двенадцать лет назад вашего городка не существовало. На этом месте был пустырь – клочок никчемной земли, ценность которого значительно возросла после того, как здесь заложили аэропорт. В этом отношении ваш Медоувуд ничем не отличается от тысячи других городков, которые словно грибы после дождя вырастают вокруг всех аэропортов мира.

– Когда мы тут поселились, никто не знал, что от ваших самолетов будет такой адский шум! – крикнула из толпы какая-то женщина.

– Но мы это знали! – Мел повернулся к женщине. – Руководство аэропорта знало, что будут выпущены новые сверхмощные лайнеры, знало, какой они будут производить шум, и мы предупреждали об этом отдельных лиц и действующие в этом районе комиссии и уговаривали их не строить здесь домов. Я еще не работал тогда в аэропорту, но в нашем архиве сохранились фотографии и протоколы. Аэропорт расставил вокруг стенды – как раз там, где сейчас расположен ваш городок:

САМОЛЕТЫ БУДУТ ВЗЛЕТАТЬ

И ИДТИ НА ПОСАДКУ

НАД ЭТИМ УЧАСТКОМ.

Другие аэропорты делали то же самое. И повсюду торговцы и агенты по продаже земельных участков срывали эти объявления. Потом продавали участки и дома таким же вот людям, как вы, а насчет шума и насчет того, как будет расти аэропорт, помалкивали, хотя обычно были об этом хорошо осведомлены, так что, насколько я понимаю, эти дельцы перехитрили и вас, и нас.

Теперь выкриков из толпы уже не было, и Мел увидел перед собой море встревоженных лиц; он понял, что его слова не пропали даром, и почувствовал острую жалость к этим людям. Перед ним были не противники, с которыми ему надлежало бороться, а простые, славные люди со своей невыдуманной бедой. И он был бы рад помочь им, как своим ближним.

Он заметил, что Эллиот Фримантл саркастически усмехнулся.

– Вы, по-видимому, находите, что вели себя крайне мудро, Бейкерсфелд. – Адвокат повернулся к нему спиной и крикнул в толпу, уже не прибегая к помощи микрофона: – Не верьте этой болтовне! Вас пытаются одурачить! Держитесь крепко, держитесь за меня, и мы возьмем их тут за глотку! Так возьмем, что не отвертятся!

– На случай, если кто-нибудь не расслышал, – сказал Мел в микрофон, – я повторяю, мистер Фримантл советует вам держаться за него. По этому поводу я тоже хочу кое-что сказать.

Теперь его уже слушали внимательно.

– Многие предприимчивые люди наживались на таких, как вы: они продавали землю и дома в районах, где земельные участки не должны были застраиваться или застраиваться только промышленными предприятиями, которым шум аэропорта не может мешать. Отдав свои деньги, вы не оказались у разбитого корыта: у вас есть участки и дома, но, к сожалению, и то и другое значительно упало в цене.

– Что верно, то верно, черт подери, – мрачно произнес кто-то.

– А теперь появились люди, которые уже разрабатывают новый план, как выманить у вас денежки. Крючкотворы во всех концах страны почуяли, что на этом пресловутом шуме можно нагреть руки, и обшаривают все жилые уголки вблизи аэропортов в поисках наживы!

– Еще одно слово, и я подам на вас в суд за клевету! – взвизгнул Фримантл. Он побагровел, лицо его исказилось от ярости.

– За какую клевету? Разве вы уже догадались, о чем я собираюсь говорить? – Что ж, подумал Мел, возможно, впоследствии Фримантл и притянет его к ответу за клевету, хотя едва ли. Он почувствовал, как в нем пробуждается спортивный азарт: захотелось, была не была, идти напролом, взять верх – и плевать на последствия. За последние годы это бывало с ним не часто. – Жителей таких городков, – продолжал он, – стараются убедить, что они могут защитить свои права через суд и выиграть процесс. Владельцам домов, расположенных вблизи аэропорта, сулят мешок с деньгами, словно в конце каждой взлетно-посадочной полосы зарыт клад. Я не хочу сказать, что с аэропортом нельзя судиться или что на свете нет честных, трезвых юристов, которые готовы потягаться с нами. Я хочу только предостеречь вас: среди юристов немало людей и совсем другого сорта.

Та же женщина, что кричала из толпы, спросила – на этот раз более миролюбиво:

– А как мы можем распознать, где кто?

– При вашей неосведомленности это трудно. То есть пока вы не знаете действующих в этом вопросе законов. Поэтому вас легко одурачить тенденциозно составленной подборкой судебных прецедентов. – Секунду поколебавшись, Мел сказал: – Я слышал здесь сегодня упоминание о некоторых из таких прецедентов. Если хотите, я обрисую их вам более подробно и под другим углом зрения.

Кто-то из стоявших впереди мужчин сказал:

– Что ж, послушаем вашу версию, мистер.

В толпе начинали с любопытством поглядывать на Эллиота Фримантла.

Мел был в нерешительности, чувствуя, что все это отняло больше времени, чем он предполагал. Но еще несколько минут, подумал он, ничего не решают.

Где-то с краю, за толпой, промелькнула фигура Тани Ливингстон.

– Судебные процессы, – сказал Мел, – которые здесь так бойко перечислялись, – старая как мир история, памятная всему руководящему персоналу аэропортов. Первым, насколько я помню, был процесс «США против Каузби». Решение по этому иску, положенное в основу всего хитросплетения