— Что ты скрываешь от меня, Камилла?

Камилла, почуяв неладное, быстро взглянула на Дженни. Ее ждало очередное потрясение. Что произошло за те несколько секунд, пока она смотрела в другую сторону? Куда делась растерянная, уязвимая, обманутая женщина? Ощущение опасности поползло от кончиков пальцев вверх, по спине побежали мурашки… Дженни не станет послушно проглатывать очередную ложь. Придется сделать нечто глубоко противное собственному характеру: сказать правду.

— Я завидую твоим чувствам к Браво, — сказала она, борясь с тошнотой. От правды Камиллу всегда мутило. — Я не способна испытывать ничего подобного. Внутри я мертва, Дженни. Мертва.

— Камилла, что ты такое говоришь?! Я знаю, ты любишь Браво и своего сына, конечно же, тоже…

Камилла молча смотрела вперед, на машины, взбирающиеся по извилистой дороге на крутой холм. Она чувствовала себя одинокой и совершенно обессиленной. Неважно. У нее был план, — план, вынашиваемый не одно десятилетие. На него можно было опереться, как на надежного друга… Мысль о мести показалась Камилле уютной, как мягкое, теплое одеяло. Главное, месть не способна предать тебя, как это делают люди…

— Послушай, Дженни. Вчера вечером я предложила Браво быть его «лазутчиком»… сообщать ему о твоих планах.

— Ты не попыталась оправдать меня? Не сказала ему правду?

— Он все равно не поверил бы мне, уверяю тебя.

— Но зачем ты ему подыгрывала, почему не попыталась развеять это чудовищное заблуждение?

— Иначе мне не удалось бы уговорить его рассказать, куда он направляется.

Камилла смаковала эту ложь, тающую на языке, словно масло. Разумеется, на самом деле к Браво их вел Корнадоро, но она не собиралась рассказывать об этом Дженни. Сказать правду ради достижения задуманной цели она еще могла. Но в других случаях… Нет. Ни за что, никогда.

Корнадоро вцепился в них, как клещ, он не отступит, если они не приложат все усилия, чтобы избавиться от него, рассуждал Браво. И в этом для них была определенная выгода. «Бессмысленно пытаться обогнать его или скрыться от него. Я попробовал, и это принесло мне только вред», — сказал он Калифу прошлой ночью.

Адем предложил использовать вторую машину в качестве ложной приманки, но Браво только покачал головой: «Нет, это неверный путь. Мы должны действовать совершенно иначе, заставить опыт Корнадоро работать на нас…»

Он изложил собственный план. Калиф позвонил Картли и подробно пересказал его. Картли дал свое согласие. По крайней мере, так он сказал Калифу. Очевидно, у него все же были другие планы. Его люди атаковали Корнадоро раньше времени, напали на него из засады, и неудачно. Теперь Корнадоро знал о том, что его разоблачили. Их план превратился в рискованное мероприятие. Все равно, что добровольно сунуть голову в осиное гнездо…

Еще и «близнецы» на задних сиденьях донимали Браво своей неуемной болтовней.

— Необходимо четко придерживаться первоначального плана, — сказал Браво, обращаясь якобы к Калифу. Все четверо прекрасно понимали, что эти слова адресованы в первую очередь Дьюре и Бебуру. — Мы решили, что следует заманить его в мечеть, следовательно, так тому и быть.

— У нас есть идея получше, — сказали «близнецы» практически хором.

Дьюра расстегнул молнию на длинном брезентовом чехле, лежащем у них в ногах, и достал пару снайперских винтовок «Мак-Миллан», с прицелами «леопольд», дающими шестнадцатикратное приближение. Даже не вполне точный выстрел из такой винтовки, заряженной пулями пятидесятого калибра, наверняка способен был разорвать человека на части. Глядя на страшное оружие, Браво с содроганием вспомнил, как Картли приказал своему снайперу пристрелить Дженни.

— Высадите нас через сотню метров. — Намерения «близнецов» были яснее некуда.

— Ваши люди не справились с ним. Почему вы полагаете, что…

Его прервал телефонный звонок. Браво схватил трубку.

— Эмма!

— Слава богу, наконец удалось дозвониться. — Она запыхалась, в голосе сквозило явное беспокойство.

— Что случилось?

— Ты был прав, заставив меня вернуться к лондонским отчетам. Поручение отца оказалось совсем не бессмысленным.

Она тяжело сглотнула, так что даже Браво услышал.

— Он действительно хотел, чтобы я помогла ему найти предателя…

— Подожди секундочку, Эмма!

Браво обернулся к Калифу и попросил его остановить машину.

— Не позволяйте им делать глупостей, — тихо проговорил он, наклонившись к Адему, прежде чем выбраться из салона. Охваченный невнятным беспокойством, он сделал несколько шагов и остановился, спиной к машине, лицом к призрачному солнечному диску, просвечивающему сквозь хмурую пелену облаков.

— Ну вот, Эмма, продолжай…

— Думаю, ты в курсе, что последние несколько лет дядя Тони работал в Лондоне.

— Ну разумеется, — нетерпеливо сказал Браво. — Эмма… что ты обнаружила?

— Я ничего не находила, пока не дошла до еженедельных отчетов дяди Тони. Ничего интересного, сплошная рутина…

— То, что никто не стал бы просматривать дважды…

— Точно. Кроме папы.

Он слышал в трубке ее взволнованное дыхание. Эмма была так далеко, а ее голос звучал совсем рядом, словно она звонила из машины Калифа, сидя рядом с «близнецами». На душе у Браво заскребли кошки.

— Похоже, в каждом из его зашифрованных еженедельных отчетов для Вашингтона спрятан дополнительный код. Шифр не наш, я уверена. Думаю, отец это обнаружил и начал работать над расшифровкой, но не успел закончить.

У Браво перехватило дыхание. С трудом переставляя ноги, он дошел до тополя на обочине и прислонился к стволу. Снова он слышал зловещий треск льда под ногами, переживая боль очередной потери. Дядя Тони был предателем. Человек, настолько близкий Декстеру, что у того земля поплыла под ногами, когда он узнал правду. Теперь то же самое чувствовал Браво. Весь его мир перевернулся с ног на голову, добро и зло поменялись местами… Дружеская привязанность Энтони, их совместные занятия, советы, которые он давал Браво, — все, все было ложью, блестящей актерской игрой. Рюль хитростью завоевал его любовь, использовал его в качестве прикрытия, чтобы проникнуть в самое сердце ордена! Невозможно, чудовищно… и все же это было правдой.

А в следующее мгновение он застыл, пораженный другим откровением.

— Браво? — раздался у него над ухом голос Эммы. — Ты меня слышишь?

Браво прижал руку ко лбу. Ему казалось, что он сходит с ума.

— Эмма, я был так уверен в измене Паоло Цорци и Дженни…

Он так жестоко, бессердечно обошелся с Дженни, он обвинил ее в убийстве, оборвал все отношения… угрожал ей! Он не желал прислушиваться к ее словам, не попытался поставить себя на ее место, он упрямо отказывался верить в правду. Горечь самоуничижения и злость на самого себя захлестнули его.