Он мысленно вернулся к тому, что рассказал Калиф.

— фра Леони потратил столько лет, вложил столько энергии в создание этого шифра, специально предназначенного для безопасной передачи секретных сообщений ордена… На его месте я бы через голову прыгнул, только чтобы сделать шифр абсолютно неуязвимым.

— И как бы ты действовал?

— Ну, я, наверно, применил бы тот же метод, что и вначале. Собрал бы команду для работы над дешифровкой алгоритма.

В глазах Калифа мелькнул огонек, и Браво приободрился. Он был на верном пути.

— Они взломали бы шифр, и что дальше?

— Дальше я бы приложил все усилия, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа, пока не будет создан новый, более совершенный шифр. И это произошло в семидесятых годах.

— Совершенно верно.

Браво покачал головой, охваченный благоговейным трепетом.

— После этого труд Бэббиджа и был, наконец, опубликован…

— Твой отец принимал во всем этом непосредственное участие. — Калиф бросил на него быстрый взгляд. — Именно он изобрел новый шифр — Струну Ангела. Прошло уже несколько десятков лет с тех пор, как фра Леони не стало. Твой отец подхватил его знамя. Мне часто казалось, что их с фра Леони соединяла почти мистическая связь. — Он пожал плечами. — Кто знает… разумеется, я не могу быть уверен, но, возможно, твой отец каким-то образом сумел встретиться с фра Леони. Не смотри на меня такими глазами, все может быть. Когда твой отец ставил перед собой какую-то цель, он почти всегда добивался своего.

Струна Ангела была созданием его отца! Он мог бы сразу догадаться. Отец ведь рассказывал ему о том, как был взломан код Виженера, — с помощью специально разработанного метода определения длины ключевого слова. Последовательность разбивалась на отрезки, соответствующие полученному числу символов. С этими отрезками работать было уже проще. После применения частотного анализа последовательность легко было дешифровать. Главный принцип, который необходимо применить для создания шифра следующего поколения, говорил сыну Декстер, заключается в уходе от ключевого слова вообще. Но тогда криптограф просто-напросто заблудится в дебрях многочисленных алфавитов, не зная, с чего начать кодирование, где спрятать конец клубка…

Неожиданно что-то словно щелкнуло у Браво в голове. Он вытащил из кармана зажигалку «Зиппо», открыл ее, взял в руки фотографию Джуниора. Странно, что отец выбрал этот черно-белый снимок, после раскрашенный вручную, причем довольно небрежно, тремя цветами: красный, голубой, зеленый… Он присмотрелся. Лицо Джуниора было раскрашено бледно-желтым карандашом, не розовым.

Открыв блокнот на чистой странице, он записал подряд цвета видимого спектра. Список начинался с красного и заканчивался фиолетовым. Браво поставил номер напротив каждого цвета. Цвета на фотографии получили номера 1, 5, 4, 3. Значит, нужно использовать первый, пятый, четвертый и третий алфавиты по очереди. Браво уже приходилось работать с таблицей Виженера. Наклонившись над блокнотом, он принялся за расшифровку текста.

За его спиной «близнецы» все оживленнее что-то обсуждали. Браво пытался не обращать на них внимания, но потом работать стало и вовсе невозможно. К этому времени он добрался до середины последовательности. То, что он прочел, заставило его крепко призадуматься.

Оторвавшись от работы, он обернулся.

— Как там наш пеленг?

— Вот мы… — сказал один из «близнецов», Бебур, указывая на точку на ярко светящемся экране телефона.

— …А вот Деймон Корнадоро, — закончил Дьюра, его напарник. Его нос, распухший и посиневший после удара, полученного в мечети, перетягивала тугая повязка. — Его грузовик примерно в полукилометре от нас.

— Отлично. Пока план работает.

— Не совсем, — отозвался Бебур. — Михаил отдал своим людям приказ стрелять на поражение… Но Корнадоро каким-то образом проскользнул мимо всех постов и по-прежнему движется за нами.

— Что сказал Браво?

— Я же говорила тебе еще вечером, — ответила Камилла. Она сидела за рулем взятой ими напрокат машины, маневрируя по перегруженной трассе.

— Я думала над этим всю ночь, — сказала Дженни.

— Я не верю.

Камилла бросила на нее озабоченный взгляд, пытаясь понять, насколько Дженни рассержена. Черт возьми, идея заключалась в том, чтобы обернуть эту злость против Браво, а не против нее!

— С какой стати я стала бы лгать тебе? — Камилла яростно просигналила, объезжая две вставшие посреди дороги потрепанные машины, водители которых, опустив стекла, орали друг на друга.

— Ты сама говорила, что Браво тебе как родной сын. Ты не раздумывая пожертвуешь мной, чтобы защитить его. — Дженни повернулась к ней всем телом. — Похоже, ты не понимаешь, что я тоже пытаюсь его защитить.

— После всего того, что он сделал? Он обвинил тебя в убийстве, в предательстве… После того, как он пригрозил, что убьет тебя?..

— Я люблю его, Камилла.

— Он отказался от тебя, — сказала она. — Он ясно дал мне это понять вчера вечером.

— Это не имеет никакого значения.

Камилла покачала головой, совершенно искренне недоумевая.

— Я тебя не понимаю.

— Разве не в этом суть любви? Это выше любых трудностей… любых разочарований и разногласий, даже выше измены…

Впервые в жизни Камилла, будучи в полном замешательстве, просто потеряла дар речи; она вспомнила Декстера… Когда он предал ее, гнев захлестнул ее с головой, сметая все на своем пути. Теперь же, столкнувшись с чужими чувствами, Камилла вынуждена была с запозданием посмотреть в лицо правде. О да, она любила Декстера. Эта безумие грозило вывернуть ее наизнанку, заставить ее отказаться от всех тщательно выношенных планов. Это чувство так напугало ее, что она заставила себя подавить его, стиснуть зубы и идти вперед, к цели, отвращая Декстера от тех, кого он больше всего любил. Вот только это не сработало. Она проиграла, что само по себе было ужасно. Хуже того, был момент, когда Камилла поняла, что готова сама отвернуться от тех, кого любила. Ради него. Только ради него…

Она стукнула по баранке стиснутыми кулаками.

— Что такое?

— Ничего, — глухо сказала она. — Ничего.

Ложь. Кругом ложь, ничего, кроме лжи. Ей был нужен Декстер, только он, никто другой. Джордан? Она могла бы любить его… но вместо этого она вскормила его ненавистью и злобой. Она вырастила его с единственной целью: чтобы с его помощью отомстить и рыцарям, и ордену. Она хотела поставить их всех на колени… Теперь уже ничего не изменишь. Джордан слишком далеко от нее, так же далеко, как мертвая, холодная луна — от Земли. Она не испытывала по отношению к нему ровным счетом никаких чувств.

— Я тебе не верю, — повторила Дженни, всматриваясь в лицо Камиллы. Она снова слышала далекий голос затворницы, эхо ее мужества, проницательности, бесстрашия… Те самые качества, которые старался привить ей Паоло Цорци… которые он буквально вбивал в нее с каждым ударом на тренировках. Она почувствовала, как из неведомого ей прежде источника вливаются в душу новые силы. Перед ее мысленным взором появились Ронни Кавано, Декстер, Цорци и, разумеется, отец… Теперь все встало на свои места. Они были частью ее испытания, элементами в пылающем алхимическом тигле, из которого она вышла новым человеком. В конце концов, боль и страдание только закалили ее, теперь она знала наверняка, и эта уверенность пронизывала ее насквозь.