Верят все, кроме Феннека. Он мог, как Сингх, сбежать нынче ночью, но стоит сейчас перед Чи Хён, отвечая на салют нечеловеческой рукой, которой обзавелся, когда в первый раз прошел ради принцессы через Врата. По другую сторону от Феннека и его роты за стеной шлемов и лесом пик стоит второй отец Чи Хён, наблюдает за своим бывшим любовником и бывшим другом. Чи Хён снова перевела взгляд на Феннека, тот опустил руку и повернулся к Вратам. Время пришло.

Когда принцесса бежала через Врата из Отеана, Феннек тоже шел первым, держа ее за руку. Но тогда он втянул Чи Хён слишком быстро, и она не успела ничего понять. Теперь же во всех подробностях видела, как Феннек, а следом и его рота быстро подходят к Вратам и исчезают из виду. Вместо того чтобы шагнуть и провалиться в черное как смоль ничто, каждый наклонялся вперед, словно проворачиваясь на петлях, прикрепленных к подошвам сапог. Люди не размахивали руками и не пытались за что-нибудь ухватиться, они просто падали ничком, при этом даже не ломая строй, и Чи Хён догадалась, что это вовсе не падение, а просто нарушение перспективы; люди не ступают по кажущейся плоской поверхности, а уходят вглубь.

Когда исчез последний солдат Феннека, а Чхве повела свою роту к Вратам, Канг Хо проскочил между рядами к дочери. Мохнокрылка кружилась над головой, не отлетая далеко от хозяйки, и ее оперение снова стало черным, как ночное небо. Чи Хён не отреагировала на появление своего второго отца, зато ее телохранители поспешили приблизиться.

– Старый костюм вышел из моды? – Должно быть, прошлой ночью Канг Хо был слишком расстроен, чтобы заметить висевший на крючке новый шлем, но сейчас, конечно же, не мог не обратить внимание. – Позволишь взглянуть?

– Какой дурак снимет доспехи перед битвой? – проворчала Чи Хён, но уже начала расстегивать ремешок шлема.

Было бы слишком жестоко не похвастаться обновкой перед одним из тех немногих, кто способен оценить ее по достоинству. Чи Хён стащила с головы открытый шлем, протянула отцу и дала команду Чхве. Пока Канг Хо разглядывал шлем, сама она не спускала взгляда с бывшего стража доблести. Наконец та вместе с солдатами исчезла во Вратах. Затем спешились Фаарис Кимаера и немногие оставшиеся кавалеристы, и принцесса с удовлетворением отметила: как и обещал Хортрэп, лошади больше не шарахаются от Врат, которые он открыл. Она повернулась к отцу и вскинула новый меч, приблизив острие к его носу, так что он едва не выронил шлем.

– Не хочешь ли осмотреть и это?

– Спасибо, мне и так видно. – Он вернул шлем и мельком взглянул на черное лезвие. – Странное клеймо, похожее на узор из конского волоса. Если ударишь врага этой рукояткой, сломаешь себе оставшиеся пальцы.

– Знаю, – ответила она, возвращаясь к детскому притворству, чтобы позлить папочку… и чтобы скрыть то, как потрясли ее последние известия о Хвабуне.

Вскоре после полуночи в палатку влетел демон-ягнятник с подписанным императрицей Рюки документом, и Чи Хён дважды перечитала его, прежде чем поставить свою подпись, а затем еще дважды, чтобы не пропустить ничего важного. Но свиток содержал лишь пункты договора; при всей своей четкости и подробности он ничего не сообщал о судьбе Хвабуна и семьи Бонг, хотя императрица не упустила бы случая соблазнить Чи Хён такой надеждой. Дрожащей рукой она отдала подписанный пергамент, и устрашающего вида посланник улетел обратно в Отеан через Врата Языка Жаворонка… Но теперь, когда Чи Хён опустила ладонь на плечо второго отца, рука уже не дрожала.

– Я горжусь тобой, Чи Хён.

Посмотрев в покрасневшие глаза Канг Хо, она поверила.

– Можно… тебя обнять, перед тем как войдем туда?

– Па-ап, ну не на виду же у всех! – Она вернула шлем на голову и, заметив, как затряслась нижняя губа Канг Хо, прошептала: – Подожди немного, я пойду последней.

– Где моя дочь? – произнес он, оглядываясь. – Где она? Ты очень похожа на нее, но никому из моих детей не хватило бы благоразумия идти позади всех.

– Не волнуйся, я это делаю не из тактических соображений. – Чи Хён дала команду еще одной роте, махнув клинком с заключенным в нем прахом родича ее возлюбленного, а на ее шлеме закачались синие перья, найденные Хортрэпом одни демоны знают где. – Я еще и дочь короля Джун Хвана, а потому знаю, как надо выходить на сцену.

И этот выход на сцену наглядно доказал, что Хортрэп не кривил душой, обещая благополучный проход через Врата для всех солдат и лошадей.

Солнце только что взошло, озаряя теплым светом золотые крыши и портики Осеннего дворца. Чи Хён и ее второй отец вышли из широких перламутровых ворот храма Пентаклей; королевские гвардейцы стояли навытяжку на каждой ступеньке лестницы из слоновой кости, что вела к терракотовой дорожке между тыквенными полями. У Хортрэпа нашлись другие дела, так что, когда весь Кобальтовый отряд выстроился вдоль дороги в ожидании своего командира, этого мерзкого кривляки рядом не оказалось. Генерал Чи Хён Бонг вернулась назад через Врата Отеана, чего не проделывал ни один герой со времен Века Чудес.

Но как бы тщательно ни планировала Чи Хён свое триумфальное возвращение, императрица Рюки переиграла ее.

Повелительница Непорочных островов наблюдала за приближением принцессы с высокого помоста из красного дерева; обитый золотой парчой, он примыкал к фасаду храма. Дюжина коленопреклоненных гвардейцев стояла на каждой из десяти ступеней, ведущих наверх. Кобальтовый отряд у помоста – таково было распоряжение императрицы, пожелавшей с самого начала показать, кому теперь подчиняется армия Чи Хён. А позади двух синих шеренг, обочь дороги, – целое море воинов в изумрудных доспехах. Это огромное войско производило недвусмысленное впечатление.

Когда Чи Хён и Канг Хо ступили на терракотовую дорогу, величественный помост исчез из вида, ряды кобальтовых заслонили импровизированный тронный зал – еще один тяжеловесный символ. Императрица в белой мантии с непревзойденной грацией поднялась с меховых подушек и воздела лилейную руку; из-под высокой белой шапки не выбился ни единый седой волос. Чи Хён не хотела кланяться женщине, чью задницу она явилась спасать, однако все же преклонила колени на красном гравии. Не стоило производить дурное впечатление на императрицу, тем более что каждый гвардеец на помосте держал в одной руке белый лук, а в другой – стрелу с белым оперением. Мохнокрылка недовольно пискнула на плече Чи Хён.

– Да, – произнесла императрица Рюки после долгой гнетущей паузы. – Я узнаю тебя даже в таком виде, Чи Хён Бонг из Хвабуна. Хвабуна, которого больше нет.

– Ваша всемилость, вы оказываете мне честь… – начала Чи Хён, но вовсе не волнение помешало продолжить.

Ее оборвала императрица:

– Нет, не оказываю.

Чи Хён смутилась, не зная, как ответить на такое неуважение, и обернулась за подсказкой ко второму отцу. Очевидно, императрица не поверила утверждениям Канг Хо, что его дочь невиновна. Что ж, пусть злобствует сколько угодно, если это поможет ей примириться со смертью принца Бён Гу. Договор с Чи Хён подписан, и теперь жалкое подобие суда – единственная плата, которую императрица может потребовать.