в общении с алкоголиками, чем у тебя. Иногда мне даже удавалось отговорить отца от выпивки. Идем?

Томас открыл рот, собираясь возразить, хотя сам толком не знал, против чего хочет возразить, но во двор уже въехала карета Карстерсов. Кучер съежился на козлах, закутавшись в толстое одеяло. Алистер поймал Томаса за рукав и повел его вниз по ступеням; через несколько секунд они сидели внутри. Карета слегка накренилась, разворачиваясь на покрытых льдом каменных плитах, и Институт скрылся из виду.

Вчера, по пути на злополучный бал, Томас повторял себе, что ему следует радоваться минутам, проведенным в карете с Алистером. Но юноша чувствовал, что у Алистера странное настроение, он угадал, что тот тщательно скрывает какое-то волнение, как будто размышляет, стоит ли раскрывать некий секрет.

Конечно, никакого секрета он не открыл; и все же Томас наслаждался пребыванием в непосредственной близости от Алистера в полутемной карете, где никто не мог их видеть. И сказал себе, что в этом нет ничего зазорного, поскольку Алистер скоро уйдет из его жизни. Ведь он же сам говорил, что уедет в чужую страну после рождения брата или сестры.

Однако сейчас Томасу было не до восторгов: его мысли были заняты Джеймсом и его семьей, проблемой Мэтью и вчерашними событиями. Колесо кареты попало в какую-то яму, их тряхнуло; Томас вцепился в сиденье и произнес:

– Вообще-то он бросил пить.

Алистер, щурясь на солнце, ответил:

– Он все равно остается алкоголиком. И останется им навсегда, даже если за всю жизнь больше не возьмет в рот ни капли.

У него был усталый, равнодушный голос.

Томас напрягся.

– Знаешь, если ты и дальше собираешься говорить о нем такие вещи…

– Мой отец дюжину раз предпринимал попытки бросить пить, – перебил его Алистер. – Он мог протянуть без спиртного несколько недель, даже месяцев. А потом в его жизни случалась какая-нибудь мелкая неприятность, проблема, разочарование, и он начинал заново. Тебе когда-нибудь хотелось… – Он неожиданно повернулся к Томасу. – Хотелось чего-то такого, чего тебе нельзя было получить? Причем ты знал, что это запрещено, но не мог подавить это желание? Чего-то такого, что преследовало тебя во сне и наяву, так что ты не в состоянии был отвлечься от мысли об этом предмете?

Томас вдруг отчетливо осознал, что сидит совсем рядом с Алистером в тесной карете. Он вспомнил, как Барбара, хихикая, рассказывала ему, что однажды целовалась с Оливером Хейуордом в его экипаже: закрытое пространство, защищенное от посторонних взглядов, запретное удовольствие… И он понял, что покраснел, как маков цвет.

– Мы должны внушить Мэтью, что для него есть надежда.

– Я не сказал, что надежды нет, – спокойно произнес Алистер. – Я только хотел напомнить тебе о том, что это непросто. Лучше будет, если он сразу уяснит себе это, чтобы быть готовым к борьбе. – Он потер глаза, и в этом жесте было что-то мальчишеское. – Ему нужен какой-то план.

– У него имеется план, – воскликнул Томас и принялся торопливо объяснять, что придумал Кристофер и как Мэтью с помощью гадкого «лекарства» должен был постепенно отвыкнуть от алкоголя. Алистер слушал его с задумчивым лицом.

– Может, это и сработает, – пробормотал он. – Если Мэтью будет придерживаться указаний Кристофера. Однако, чувствую, что ты в этом не вполне уверен. Боишься, что он сдастся или что не сможет строго соблюдать режим?

Томас промолчал, потому что не умел лгать людям в лицо, а кроме того, они уже приехали. Молодые люди вышли из кареты, поднялись на нужный этаж, и Томас своим ключом открыл дверь квартиры Мэтью, молясь про себя Ангелу о том, чтобы друг не успел натворить каких-нибудь безрассудств или чего-нибудь такого, что поставило бы его самого или гостей в неловкое положение.

Однако Мэтью удивил его: он сидел в кресле у огня, скрестив ноги, рассеянно почесывал Оскара и читал какое-то письмо. Услышав шаги незваных гостей, он обернулся и безмятежно заговорил:

– Томас, я вижу, ты пришел проверить, не утопился ли я случайно в бочке бренди. И прихватил с собой Алистера, известного специалиста по обращению с пьяницами.

– Ну так что? – выпалил Томас, который не видел смысла в увертках. – Ты пил бренди или нет?

Мэтью перевел взгляд на Алистера. Томас знал, что Мэтью не понравится появление Алистера; это могло показаться старому другу чем-то вроде предательства, но юноша был готов к этому. Однако у Мэтью скорее был вид военачальника, который после долгих лет кровопролитной войны наконец-то встретил своего противника на поле боя, но пришел к выводу, что результат не стоил усилий.

– Я пил только то, что выдал мне Кристофер, – ответил Мэтью. – Наверное, придется тебе поверить мне на слово. Или я кажусь тебе нетрезвым?

– За несколько лет ты успел освоить искусство скрывать, что ты нетрезв, верно? Так что дело не в этом, – буркнул Алистер. – Под конец мой отец был вынужден пить просто для того, чтобы казаться нормальным.

– Я не такой, как твой отец, – ледяным тоном произнес Мэтью.

– Ты намного моложе, и эта привычка у тебя не так уж давно, так что шансов у тебя больше, – заметил Алистер, закатывая рукава. У Томаса не было времени сообразить, что Алистер напоминает статую Донателло, потому что тот направился к полке, где Мэтью держал бутылки с крепкими напитками.

– Томас говорит, что ты покончил с выпивкой, – сказал Алистер. – Но, как я вижу, у тебя по-прежнему остались большие запасы. – Он взял бутылку виски, с задумчивым видом осмотрел ее и вытащил пробку.

– Я не трогал это со дня возвращения из Парижа, – возразил Мэтью. – Но у меня все-таки иногда бывают посетители. Например, вы двое, хотя я не уверен, что это – визит вежливости или спасательная операция.

– Посетители обойдутся, – резко произнес Алистер. – Ты должен избавиться от алкоголя. В доме не должно быть ни одной бутылки. – И с этими словами он шагнул к открытому окну и перевернул бутылку вверх дном. – Бесплатная выпивка для простых, – усмехнулся он. – Ты станешь любимцем местных жителей.

Мэтью закатил глаза.

– Да, я слышал, что простые люди обожают, когда им выливают виски на голову с четвертого этажа. Ну что ты творишь? Томас, останови его.

Алистер покачал головой.

– Нельзя держать алкоголь в квартире. Твоя жизнь превратится в бесконечную борьбу с собой: ты зациклишься на мысли о том, что мог бы выпить, но обязан отказываться от виски снова и снова, каждый час, каждую минуту.

– Значит, ты считаешь, что у меня совсем нет силы воли? – нахмурился Мэтью. – Что я не смогу справиться с небольшим искушением?

– Какое-то время ты сможешь с ним справляться, –