И все эти знания и способности привели к тому, что два дня назад Реймонд заметил необъяснимый всплеск биойля, текущего по трубопроводу ГЕ, – необъяснимый и бесцельный. Он отказался от вечеринки у принца Матиффа, чтобы отследить происхождение, финансы и покупателя. Через час он знал, что Орлеан тут ни при чем. Портал Ньюкасла был виновником, и чем больше Реймонд искал, тем большее увеличение объема находил, и тем заметнее становилась закономерность действий. Потом обнаружилось отсутствие отклонений на рынке наличного товара, где каждый производитель биойля с Сент-Либры просил одну и ту же цену, выполняя осторожные приказы, которые начали поступать. Он распознал тенденцию раньше всех. Он пытался позвонить самому Августину Норту, но звонок был отклонен. Его непревзойденное понимание рынка говорило о картеле, возникшем на тайных встречах и на основе соглашений, которых не было ни в одном хранилище данных, и он угадал, какой ужасной будет завершающая фаза этой игры. Он увидел её масштаб. Он понял, что за политическая сила стоит за нею.

Поверив в свое озарение, он аккуратно отключил камеры и сенсоры в кабинете. Сел в любимое антикварное кресло с крыльями на спинке, чтобы посмотреть, как солнце опустится за великолепные горы на горизонте, и, потягивая столетний бренди, всадил себе токс, потом ещё один. И ещё, и ещё…

Анджела прижала руку к его щеке, отказываясь верить, хотя на ощупь он был холодный. Неподвижный. Глаза широко распахнуты. Кожа побледнела, мышцы окоченели. Она отказывалась верить, потому что силой разума можно было сделать все это нереальным. Отказавшись, она могла оживить папу.

Реальность, медленно и настойчиво шепча, прорывалась сквозь упрямое отрицание. Анджела Девойал рухнула на колени перед мёртвым отцом и впервые за более чем десять лет зарыдала.

Сид не мог выбраться с Маркет-стрит до девяти часов. Когда ему это удалось, чувство было такое, словно он сбежал. Собратья-детективы списали его со счета. Они кивали, встречаясь с ним в коридоре; потом были взгляды украдкой, бормотание, качание головой. Он все это видел, не приглядываясь.

– Ему крышка.

– Ох, ты слышал? Он облажался.

– О’Рук его распнет на хрен.

– Он виноват, что весь остаток года нам не будут платить за сверхурочные, говнюк тупой. Вы слышали, сколько он потратил? Страдать будем мы.

– Да, круто его подставили.

В понедельник нужно было проделать двойной объем работы, все проверить, просмотреть, откорректировать. Пять часов он провел в зонном театре, скрупулезно отслеживая такси, тратя все больше и больше времени, – словно пытался оттянуть неизбежное, как шептались в участке. Неправда, он просто хотел убедиться, что никто не допустил грубых промахов, – только не сейчас. Ещё несколько часов в Офисе-3, наедине с тяжелым, обвиняющим молчанием людей, которые остались от его команды.

Они все ещё не обнаружили такси. От этого зависело все. Они разобрались со всеми прочими линиями расследования – с декларациями на импортируемые грузы, с криминалистической частью. Ничто из этого не дало никаких улик. Остались только три такси, когда он наконец-то объявил, что на сегодня довольно, и сдал дела ночной смене. Велел позвонить в ту же секунду, как они найдут такси, в которое погрузили труп Норта.

То, что правильное такси окажется среди последних трех, было до такой степени статистически невероятным, что казалось невозможным. Но он не собирался сдаваться сейчас – лучше уж самому прыгнуть в Тайн.

Хотя Сид несколько часов назад пообещал Хасинте, что скоро будет дома и поможет упаковать вещи, он поехал в другую сторону, на Фалконер-стрит, и припарковался в северном конце. Замок на двери квартиры Йена выдал пурпурный сигнал, когда элка Сида послала запрос. Он хмуро посмотрел на маленькую панель и позвонил Йену напрямую.

– Я сейчас, подожди минутку, – ответил Йен.

Так что Сиду пришлось ждать на крыльце на холодном ветру и моросящем дожде. Наконец замок загорелся зелёным, и Сид толкнул дверь.

Он мог бы догадаться. У Йена в квартире была девушка – высокая, худая, лет двадцати с небольшим. Когда он ворвался, она надевала кроссовки в гостиной. Возмущение застряло в горле от неловкости.

– Прости, я не знал, – пробормотал он Йену, который стоял рядом с незнакомкой, одетый в банный халат. Сид с отвращением подумал, что она могла принять его за отца Йена, а не взрослого друга.

– Все в порядке, – сказал Йен. – Это Джойс.

– Приветик, – улыбнулась она.

Из спальни вышла другая девушка, застёгивая клетчатую фланелевую рубашку.

– А это Сэмми, – прибавил Йен.

Теперь Сид действительно ощутил себя старомодным папашей: он онемел и, да, самую малость позавидовал. Рискнув бросить взгляд на Йена, Сид увидел в глазах напарника горделивый блеск и понял, что Йен втайне всем этим доволен: он подтвердил свою репутацию первоклассного казановы, главного в участке.

– Здрасте, – сказал Сид, как истинный зануда.

Сэмми была совсем не такой щебетухой, как Джойс. Она угрюмо взглянула на Сида из-под беспорядочно падавших на лицо прядей и потянулась за курткой, которая лежала на полу. Полицейское чутье подсказывало, что она в дурном настроении не потому, что он их прервал, но скорее потому, что не прибыл раньше.

Йен поцеловал Джойс, которая охотно ответила.

– Я тебе позвоню, – сказал он Сэмми.

У девушки сердито и враждебно приподнялась верхняя губа, и она, толкнув дверь, вышла из гостиной. Джойс в последний раз поцеловала Йена, когда ботинки Сэмми затопали по ступенькам.

– Я с ней поговорю, – пообещала она и поспешила следом.

– Все в порядке? – спросил Сид.

Йен развязно улыбнулся.

– Да, друг; а ты что думаешь?

– Я думаю, Сэмми не очень-то довольна. – Он совсем не хотел вести такой разговор, в особенности этой ночью.

– Ну, ты понимаешь… это был у нее первый раз. Сам знаешь, как они себя ведут.

– Первый?.. – пролепетал Сид.

– Втроём, первый раз втроём.

– A-а. Понятно. – «И нет, ничего-то я не знаю».

– Пива?

Из всех людей полицейским уж точно не полагается пить за рулем. Но автопилот с лёгкостью мог отвезти его домой, просто медленно, аккуратно объезжая машины, которые ехали в ручном режиме.

– Конечно.

Йен открыл холодильник и вытащил две бутылки. Сид взял свою и рухнул на обычное место.

– Не могу поверить, что мы вчера так круто облажались, – сказал он.

– Последняя Миля – это лабиринт из каменного века. Торговцам нравится, что она такая, они рвут и жгут любую новую смартпыль, которую наносит город. Это с самого начала было рискованно.

– Ага, знаю. – Он вздохнул. – Я просто подумал – должно же нам когда-то повезти. Я не прошу многого. У нас ведь пока что ни хрена нет.