Но тот по-прежнему не отрывал глаз от сферы и сосредоточенно шевелил губами – читал, надо думать, какое-то важное заклинание. Окликнуть его означало помешать и, возможно даже, свести на нет всю уже проделанную работу!..

Тогда она безнадежно покосилась направо. Встретилась глазами с Антоном.

Отчаянное выражение его лица сказало Веронике, что он все видел и ничем не может помочь… последнее, впрочем, было ясно и так. Он не мог оставить свой пост, как не мог и погасить на расстоянии в три метра огонь, подбиравшийся к ее руке.

Вероника отвернулась. Сделала глубокий вдох, стараясь собраться с мыслями. Если она бросит факел, пентаклю – конец, это точно. Придется все-таки отвлечь Михаила Анатольевича… Но вдруг он тоже не умеет гасить огонь на расстоянии?!

Ах, если бы она сама была настоящей ведьмой!.. Вероника, закусив губу, уставилась на свой полыхающий факел. Знать бы, как это делается… ведь сила у нее, кажется, есть…

Огонь подползал все ближе к пальцам, и времени на размышления не оставалось. Пора было или звать на помощь, или…

Что ж, попытка – не пытка.

Она снова сделала глубокий вдох. Задержала дыхание. И, следуя уже дважды проторенным путем, мысленно подтолкнула пожиравшие древко огненные язычки в обратную сторону – вверх, к поддерживавшему пентакль концу, где они не могли причинить вреда…

…Эффект последовал незамедлительно и оказался таков, что она чуть не выронила факел – от изумления на этот раз – и в растерянности захлопала глазами.

Может, магический огонь и сдвинулся в результате ее усилий вверх, а может, и нет – это было уже неважно. Потому что, преграждая ему путь вниз, древко факела вдруг окружила появившаяся ниоткуда сверкающая алмазная гарда!

Чудо из чудес!..

Прозрачная чаша ее, искрившаяся всеми цветами радуги, казалась вросшей в дерево. Словно была здесь всегда. И надежно защищала руку не только от огня, но и от жара…

Сказочница глазела на нее с полминуты, наверное, прежде чем опомнилась. И, убедившись, что опасности больше нет, немедленно ощутила приступ гордости за свои удивительные колдовские способности. Покосилась с надеждой на соседей по пентаклю. Увы… никто на нее не смотрел, ни Антон, ни Овечкин, никто не видел, что ей удалось сотворить!..

«Ну и ладно, – сказала она себе. – Еще увидят. Если, конечно, эта штука не исчезнет так же неожиданно, как и появилась! Может, Михаил Анатольевич сумеет объяснить, откуда она взялась. А если вдруг исчезнет… что ж, ничего не поделаешь!»

Осмелев, Вероника сделала крошечный шажок в сторону, перехватила свой роскошный и, надо думать, весьма дорогостоящий теперь факел левой рукой – правая уже затекла до невозможности – и, слегка расставив ноги, встала поустойчивей.

Как оказалось, очень вовремя.

Магическое действо именно в этот момент подошло к своему завершению. Огненная сфера внезапно оторвалась от всех пяти факелов – дернув за них с такой силой, что сказочница, будучи женщиной маленькой и хрупкой, могла бы запросто не удержаться на ногах и влететь прямо в огонь, когда бы не эта ее нечаянная предусмотрительность. И когда бы сама сфера вдруг не сжалась, превратившись в идеально круглый шар всего около полутора метров в диаметре…

Факелы тут же погасли. И, опустив их, участники пентакля принялись с выражением превеликого облегчения на лицах наблюдать за быстро уменьшавшейся сферой.

Огонь, казалось, пожирал сам себя. Не прошло и минуты, как сфера сжалась уже до размеров детского мяча. Потом с легким хлопком исчезла вовсе.

Посреди двора осталась только обугленная яблоня.

Вернее, обугленный пенек…

…На глазах у всех из его не затронутого огнем основания вдруг выбился свежий зеленый побег, покрылся листьями.

Из тоненького ствола выбралась наружу тоже почему-то уменьшившаяся, но живая и невредимая дриада Стина – ростом всего с палец.

Малютка чихнула. И, задрав голову, сердито пропищала:

– Где Рунна-Ри? Налил воды, паршивец… из-за него я, кажется, простудилась!

Ответом Стине после недолгого озадаченного молчания был дружный хохот пятерых победителей Мат Мара, похоже, немало ее удививший…

* * *

– …То, что я сделал для вас, – сказал Феркаэль, – несоизмеримо с тем, что вы сделали для меня. Поэтому я остаюсь вашим должником…

– Ах, оставьте! – вставил капитан Хиббит.

– …и вы всегда будете желанными гостями в Броселиане. Больше никто здесь не посмеет вас тронуть…

– Еще бы, карательный отряд особой свирепости, – пробормотал Кароль, прикладываясь к любимой фляжке.

Хозяин Бросельянского леса не выдержал и рассмеялся.

– Ты дашь мне, кавалер, закончить хотя бы одну благодарственную речь?

– Да за что нас благодарить-то? – удивленно вопросил капитан. – Подумаешь, огонек поддержали! Кавалеру Овечкину спасибо – на мысль навел, а уж остальное… сколько можно об этом говорить? Ты сам же все и сделал!

Он снова глотнул коньяку – в который раз, Вероника не знала, потому что давно сбилась со счета.

Победу над бросельянским злом они праздновали вот уже около часа, и Кароль все это время наливался коньяком с таким усердием, что она даже начала опасаться за результат предстоящей телепортации – как бы не оказаться в Жемчужном море вместо города Итанты… Но попробуй его останови!

Капитан Хиббит пребывал в знакомом состоянии куража. Пил и молол языком, по своему обыкновению, не переставая. Благодаря его шуточкам даже уничтожение чудовища, терроризировавшего Бросельянский лес на протяжении веков, стало и впрямь казаться под конец каким-то незначительным пустяком, о котором поговорили – и ладно…

Феркаэль, однако, так не считал, хотя и веселился, глядя на капитана, от всего сердца. Он неоднократно принимался благодарить своих гостей за помощь и подарил им охранные знаки на случай новых визитов в Броселиану – маленькие деревянные фигурки зверей, которые надлежало носить на шее. На вид в них не было ничего особенного, но Овечкин принял свою с величайшим благоговением и сказал, что столь «доброго», как он выразился, талисмана, ему еще никогда не доводилось держать в руках.

Видно было, что с души хозяина леса снята огромная тяжесть – такой радостью лучилось его зеленое око, такая счастливая улыбка озаряла лицо, казавшееся сейчас, несмотря на всю свою странность, по-настоящему красивым.

Гости его пили легкое земляничное вино, ели необыкновенные, ни на что не похожие фрукты – плоды неведомых лесных деревьев… А по Броселиане тем временем гулял некий удивительный ветер, от которого у Вероники легко и сладко кружилась голова, – в шуме его отчетливо слышались смех, возбужденные голоса, кто-то окликал кого-то и спешил поделиться новостью… вместе с хозяином радовались и все его подданные, не считая затаившихся до поры былых служителей Мат Мара!