– Отдаю свою дочь этому человеку, – подтвердил Мухаммад-Гази.

– С помощью и с соизволения Аллаха и по пути, указанному пророком Мухаммадом, да благословит его Аллах и да приветствует, за десять золотых монет кебина берешь ли ты дочь этого человека? – обратился Сагитав к Мусе-Гаджи.

– Беру дочь этого человека, – подтвердил Муса-Гаджи.

Трижды повторив свои вопросы и трижды получив утвердительные ответы, Сагитав прочитал молитву, благословляющую новый союз, и объявил брак заключенным.

Теперь Муса-Гаджи и Фируза были законными мужем и женой. Осталось лишь сыграть свадьбу.

Муса-Гаджи достал золото, чтобы передать его Мухаммаду-Гази, но он отвел его руку:

– Мне это не нужно. Отдай лучше своей жене.

– Разве так можно? – удивился Муса-Гаджи, оглядываясь на Сагитава.

– Теперь это не мое дело, – пожал плечами Сагитав. – Ты – дал, а взял он или нет – дело его.

– Но я хотел бы тебе что-нибудь подарить, – настаивал Муса-Гаджи.

– Придет время, может, я и скажу, чего бы мне хотелось, – улыбнулся Мухаммад-Гази.

Узнав, что брак благополучно заключен, мать Мусы-Гаджи начала готовиться к свадьбе. Она созвала всех своих соседок, и они принялись за сундуки, где годами копились подарки будущей невестке.

На свет извлекались старинные платья, шали, украшения, в которых мать Мусы-Гаджи сама когда-то выходила замуж. Все это должно было быть и у самой невесты, но после того, что случилось с ее матерью и их домом, мать Мусы-Гаджи считала, что хватит и того, что было в ее сундуках.

Затем женщины принялись украшать комнату новобрачных, устилая ее коврами, закрывая стены красивыми тканями и делая все остальное, что полагалось делать в таких случаях.

– Лихой парень, этот Муса-Гаджи! – шутили женщины. – Не успел засватать, а уже свадьба!

– А чего тянуть? – отвечала мать. – По всему видно, шах, да лопнет его брюхо, воевать с нами полезет. Кто знает, чем это кончится? Сколько людей погибает. А вдруг, не дай Аллах, и в Мусу-Гаджи моего пуля попадет? Хоть внуки останутся…

Чтобы дать всем понять, что близится час битвы, Надир облачился в свои доспехи, которые стоили вооружения целого полка, взял щит и вышел из шатра под громогласные приветствия своих телохранителей:

– Слава Надир-шаху! Шаху шахов слава!

И гвардия отвечала:

– Да продлится век властителя земли!

Видя свое войско в готовности, Надир сел на коня и поехал вдоль края плато, оглядывая Андалалские земли. За ним следовала свита.

– Почему нет известий от Лютф-Али-хана? – спросил Надир-шах визиря.

– Я послал лучшего курьера, – оправдывался тот. – Он должен вернуться сегодня.

– Горе ему, если опоздает, – мрачно произнес Надир-шах.

Войску пора было воевать, оно слишком застоялось на Турчидаге. Уже миновала середина сентября. Еще день-другой, и нечего будет есть, даже пастбища будут уже непригодны для лошадей. А внизу, в Андалале, хватило бы всего. Шах видел богатые сады, хорошие дома, даже овец, пасшихся на склонах.

– Мой повелитель, есть известия о Кайтагском уцмии, – несмело сообщил визирь.

– Что там? – недовольно обернулся Надир-шах, почувствовав неладное.

– Он изменил, – сказал визирь, стараясь не смотреть в побагровевшее лицо Надир-шаха.

– Изменил?!

– Уцмий собрал отряд и… – не решался вымолвить визирь, – и…

– Говори же! – приказал Надир-шах.

– Они напали на караван, везший вашему величеству дань из Индии.

– Дань Мухаммад-шаха?! – не поверил Надир.

– Караван разгромлен, а сокровища похищены, – с трудом выдавил из себя визирь.

– И это сделал уцмий, которого я пощадил? – не верил Надир-шах. – Украл жалование моего войска за четыре месяца?

– Да, мой повелитель, – подтвердил визирь.

– Я доберусь до этого изменника, – пообещал разгневанный Надир-шах. – Я выколю ему глаза, отрублю воровские руки, а затем с живого сдеру шкуру!

Он яростно хлестнул своего коня, как будто собирался скакать в Кайтаг карать уцмия, и конь понесся по плато.

– Жду повелений вашего величества! – кричал визирь, едва поспевая за шахом.

Надир резко осадил коня и кивнул визирю на ждавших неподалеку военачальников:

– Зови их сюда.

– Приблизьтесь! – велел визирь военачальникам.

Те, гремя доспехами, двинулись к повелителю.

– Мои победоносные львы! – обратился к ним Надир-шах и указал плетью на Андалал. – Все, что вы видите, – ваше! Я ждал, что этот народ образумится, но теперь пожелал, чтобы вместо моей милости они испытали на себе мой гнев. Я хотел переселить их в Персию, но теперь они станут обитателями страны небытия. Это разбойничье гнездо должно быть уничтожено! Что скажете?

– Напасть немедленно, повелитель! – заговорили военачальники.

– Пока мы тут стоим – к ним приходит подмога.

– Сколько бы там их ни собралось, мы сотрем их в пыль!

– Куда им против нашего войска, – уверяли военачальники.

– Лишь бы не разбежались, когда мы на них двинемся.

– В живых никого не оставлять, – велел Надир-шах. – Кроме женщин, пока не найдем беглянку.

– Найдем, повелитель! – обещали военачальники. – Из-под земли достанем.

– Кто приведет ее ко мне живой, тот получит великую награду, – пообещал Надир-шах. – А затем мы пойдем на Хунзах. Если их хан не находится, то и с ними мы поступим так же, как с андалалцами. Весь Дагестан будет наш. Его сверкающими пиками я украшу свой щит и корону!

Надир готов был отдать приказ о наступлении, когда издалека послышался крик.

– Дорогу! Дорогу! Послание великому падишаху!

– Это он! – обрадовался визирь, всматриваясь в приближающегося курьера.

– Курьер от Лютф-Али-хана? – с надеждой спросил Надир-шах.

– Да, мой повелитель, – поклонился визирь. – Он прибыл вовремя.

Доскакав до свиты, окружавшей Надир-шаха, курьер соскочил с коня, подполз к ногам повелителя и передал визирю свиток с печатью.

– Послание от Лютф-Али-хана, – доложил курьер.

Визирь сломал печать и прочел письмо.

По тому, как побледнело его лицо, Надир-шах понял, что и эта новость не из приятных.

– Что он пишет? – спросил Надир-шах, знаком велев визирю отъехать в сторону от остальных.