«Ну что? – нетерпеливо оглянулся Лин. – Ты решила?»

Я заколебалась.

Черт. Стоят ли мои удовлетворенные желания реальной опасности оказаться разоблаченной? Причем не как Ишты, а как женщины? Как владелицы настоящего демона? Имеет ли смысл рисковать? Не лучше ли объехать крупное село стороной?

«Ого! – неожиданно дернул головой шейри, указав куда-то в сторону. – Гляди-ка: кажется, мы не зря сюда забрели».

Я послушно посмотрела и замерла: на одном из придорожных деревьев трепетал, едва не срываясь от ветра, тонкий листок пергамента. А когда Лин, дотянувшись зубами, легко его сорвал, оказалось, что это объявка. «Заманка». Предложение разбогатеть. Точно такое же, как возле печально известных нам Горечей. А это значило только одно – работа… Твари… и еще несколько месяцев жизни для моих призрачных братьев.

Вытащив объяву из пасти Лина, я наскоро пробежала ее глазами и решительно тронула поводья:

– Поворачивай. Упускать такой шанс нам никак нельзя.

Глава 10

Хорошо помня недавний урок, к незнакомой деревне я подъезжала со вполне обоснованным подозрением. Сперва пристально изучила ее издалека, остановившись на соседнем пригорке, наглядно убедилась, что селение выгодно отличается от Горечей, и только потом спустилась.

Деревня и правда выглядела намного лучше, чем владения старосты Стевана. Во-первых, была изрядно больше – домов этак на сорок, если не на сорок пять. Во-вторых, дома эти были куда как опрятнее и добротнее, крепкий бревенчатый тын был усилен глубоким рвом, наполненным водой из ближайшей речки. Надо рвом имелся самый настоящий подъемный мост, сейчас опущенный и обрамленный гостеприимно распахнутыми воротами… Прямо городище, а не деревня. Да и дорога к ней вела прямая, укатанная и заботливо подровненная, чтобы кони не спотыкались на каждой кочке.

«Ведьмы нет, – тут же определил Лин, втянув ноздрями воздух. – Странно, но я ничего не чую. Такое впечатление, что если она тут и была, то уже померла. Или сама ушла, потому что запах шейри давно выветрился».

«Посмотрим, – неопределенно отозвалась я. – Ты, главное, себя не выдай».

На что демон только пренебрежительно фыркнул.

У ворот нас встретил широкоплечий бородатый мужик в чистой рубахе и новехоньких сапогах. Внимательно оглядел меня, еще внимательнее изучил Лина, на пару секунд остановил взгляд на выглядывающем из-под куртки краешке кольчуги и густым басом спросил:

– День добрый. Что привело господина в Заречье?

Вот так. Не «что угодно?», не «здравствуй, дорогой гостюшка», не «чего приперся?!», а вполне нормальный деловой разговор. Без фальши, но с вежливым интересом и ненавязчивым уточнением, какого же фига тут понадобилось вооруженному – то есть потенциально опасному – незнакомцу.

Я молча показала «заманку».

Он понятливо кивнул, одновременно бросив быстрый взгляд на мою левую руку, где мог бы красоваться перстень с эмблемой Гильдии (потому что у рейзеров, как говорил Лин, была именно Гильдия с официальным представительством в Фарлионе и кучей филиалов, расположенных в крупных городах), но наткнулся на перчатку и так же вежливо уточнил:

– Господин – рейзер?

– Нет, – хрипловатым (спасибо Асу) голосом отозвалась я. – Это что, проблема?

Мужик оглядел меня еще раз и пожал плечами.

– К старосте вам надо, господин. Он скажет, что делать.

Я проследила за его рукой, указавшей на большой деревянный дом с высокой крышей и затейливой резьбой на ставнях. Приметила наверху кокетливый флюгер в виде стилизованной птицы. Подумала, что с таким ориентиром точно не ошибусь, благодарно кивнула и тронула пятками бока шейри, после чего неторопливо въехала в Заречье, с облегчением чувствуя, что здесь мне, кажется, не грозит вляпаться в какую-нибудь неприятную историю.

«Привратник» тоже оказался не промах: не просто махнул рукой, позволяя чужаку безнаказанно топать по единственной улице, но тут же оставил свой пост, свистнув кому-то, чтобы сменили, а сам пошел рядом с Лином, то ли показывая путь, а то ли следя за тем, чтобы мы какую гадость не учинили.

Самое интересное заключалось в том, что, кроме огромного ножа на поясе, оружия у мужика не имелось. Ни доспеха, ни шлема, ни меча. Ни даже копья, чтобы при необходимости оборонить себя или соседей. Однако весь его вид, твердая походка и бугрящиеся под рубахой, совсем не дутые, как у культуристов, мышцы красноречиво говорили, что вздумай я оказаться каким-нибудь разбойником или душегубом, как он тут же свистнет таким же широкоплечим соседям и все с тем же спокойствием сделает все, чтобы в деревне не случилось безобразия.

Честно говоря, люблю таких. И подход подобный ценю: доверяй, но проверяй… просто потому, что сама грешна, и такое поведение восприняла как должное.

По дороге нас встречали любопытные, удивленные и полные сдержанного одобрения взгляды: народу в деревне проживало немало. А если считать, что сейчас самый разгар трудового дня, то попавшиеся навстречу десяток женщин в опрятных платьях и ярких цветных платках, по обычаю закрывающих волосы, а также пяток крепко сбитых, налитых силой и бесшабашной удалью молодых парней, то получалось, что проживало тут под сотню человек. Если не больше. Да еще и деток я успела заметить, пока оглядывалась: чумазые мальчишечьи мордочки торчали буквально из-за каждого плетня, провожая нас жадными, полными искреннего любопытства глазенками.

Староста тоже произвел благоприятное впечатление – немолодой, но еще крепкий, сухой, как старый дуб, такой же широкоплечий и неуловимо похожий на моего молчаливого провожатого. С первого взгляда видно, что родственники. Хотя, в отличие от «привратника», староста оказался гладко выбрит, поседевшие волосы коротко остриг, да и глаза у него оказались не в пример более цепкими, острыми, проницательными. Такими, что я пожалела, что не закутала лицо какой-нибудь тряпкой, и неожиданно ощутила, что даже под глухим шлемом моя молодость и безусая физиономия не осталась для старосты тайной за семью печатями.

А еще меня насторожил тот факт, что у вышедшего на крыльцо старика… Хотя нет, какой же он старик? Лет шестьдесят, не больше. Просто морщин у него оказалось слишком много, да заметно прихрамывал он на одну ногу, вот и старило его давнее увечье… И я бы, может, по первости списала бы эту хромоту на болезнь, но насторожило меня в старосте иное – у него не было правой руки от самого плеча. Да и шрам виднелся из-под ворота неплотно застегнутой рубахи. А это значило, что он успел и вдоволь побродить по дорогам, и повоевать, и в костер долгими зимними ночами без устали потаращиться. И раны свои получил не на родной печи, не в потешном поединке, а где-то в настоящей сече, в серьезном бою. После чего чудом выжил, встал на ноги,