Доступ в бухту Золотой Рог из Босфора ревностно контролировался императором, и на время такой войны, как эта, вход в нее полностью перекрывался с помощью массивной стальной цепи, каждое звено которой было величиной с человека и которую протягивали через узкое горлышко бухты от одного берега до другого.

Войско стояло теперь спиной к султану. Не зная, что и думать, воины стали тихонько переговариваться, гадая, что их ждет.

– Смотрите, смотрите, – сказал Мехмед. – Смотрите, что я делаю для вас. Что угодно станет возможным, если этого захочу я.

Когда последнее слово Мехмеда донеслось до ушей его слушателей, Джон Грант увидел, как на горизонте показалась первая из целого флота галер. Ленья, тоже увидев это, широко раскрыла глаза от удивления. На каждой из галер находились люди, и их весла двигались в устойчивом ритме, однако под их корпусами не было воды, и казалось, что они плывут прямо по земле. Войско Мехмеда со страхом наблюдало за всем этим. Послышались возгласы удивления и неверия.

Это было поразительно, но это было реальностью. Галеры одна за другой покидали воды Босфора и двигались вверх по склону через открытый участок местности в сторону бухты Золотой Рог. Стали раздаваться восторженные крики, которые переросли в настоящий рев после того, как все поняли значение того, что они сейчас видят. Зазвучали трубы, загремели барабаны. Флот продолжал свое равномерное и невообразимое движение по сухой земле в сторону их врага.

– Ни одно препятствие не должно нас остановить, – сказал Мехмед.

Эти слова он произнес не столько для своих людей, сколько для себя самого.

Видя, насколько поражены его воины, он испытывал настоящее наслаждение. Втайне от основной массы своего войска – и прямо под носом у христиан – он заставил своих инженеров построить дорогу из бревен, смазанных животным жиром, от берега Босфора на востоке до вод бухты Золотой Рог на западе. Каждая из галер поднималась из воды на специально изготовленной опоре, которую можно было опустить в воду на веревках и расположить под корпусом судна. Затем бригады крепких мужчин, наклонясь, использовали силу своих мускулов – и ничего больше – для того, чтобы перетащить суда на бревна, а по этим бревнам – в бухту Золотой Рог.

Когда первая из галер плюхнулась в воду, словно барракуда, выпущенная в водоем, в котором плавают толстенькие золотые рыбки, радостные крики турок стали пронзительными. Трубы звучали так громко, что едва не оглушали тех, кто стоял рядом. Барабанщики били в барабаны с такой силой, что кожа у тех не выдерживала и лопалась.

– Теперь, когда я показал вам, как наш флот можно заставить плыть по суше, принадлежащей неверным, – если только я этого захочу, – неужели среди вас по-прежнему нет ни одного человека, который догадается, как можно взять это спелое яблоко?

Вспомнив про яркий ковер и красное яблоко на нем, все снова повернулись к Мехмеду.

– Тому, кто решит эту головоломку, будет позволено сделать первый надрез на коже демона, – сказал он и посмотрел на Джона Гранта с таким видом, как будто только что заметил пленника.

Подойдя к Джону Гранту и встав сбоку от него, он схватил одной рукой его за волосы и потянул его голову назад так, чтобы всем стало хорошо видно лицо юноши.

Воины ехидно засмеялись и стали свистеть. Джон Грант почувствовал, как его яички сжались еще больше. Ему показалось, что они уже вот-вот уйдут куда-то в глубину его тела.

Мехмед резко отпустил голову Джона Гранта, так что она дернулась вперед и вниз, а потом тыльной стороной ладони изо всей силы ударил по симпатичному молодому лицу. Услышав звонкий звук удара, все войско умолкло и замерло в ожидании. Джон Грант не издал ни звука, но его нос и рот наполнились кровью, и он невольно плюнул на землю. Образовавшееся от плевка пятно крови и слизи слегка заблестело под слабыми лучами солнца.

Не поднимая головы и глядя на это поблескивающее пятно, он начал говорить чистым и сильным голосом:

– Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил… сотворил человека из сгустка…

Он говорил на языке османов, которому его научил Бадр Хасан. Из воинских рядов донеслись крики удивления и неверия.

Мехмед подошел к Джону Гранту поближе, но на этот раз не стал к нему даже прикасаться.

– Откуда тебе известно слово Божье, неверный? – спросил он.

Джон Грант, не обращая на него внимания, продолжал:

– Читай! И Господь твой щедрейший, который… научил человека тому, чего он не знал.

– Отвечай мне, неверный! – заорал Мехмед. – От кого ты услышал эти слова?

Воцарилась тишина. Джон Грант еще раз сплюнул кровь на землю – к ногам султана. Капли крови, отскочив от земли и распылившись в воздухе, впитались малюсенькими точечками в нижний край белых одежд султана. Джон Грант покосился на Мехмеда своими карими с золотистыми крапинками глазами, которые поблескивали, как маленькие солнышки.

– Я услышал их от моего отца Бадра Хасана, который стуит десяти тысяч таких, как ты.

Мехмед замахнулся, чтобы ударить Джона Гранта еще раз, но не успел, ибо в этот момент чей-то голос, словно взлетающая в небо птица, прорезал воздух.

– Я возьму яблоко! – громко сказала Ленья.

Перед тем как она произнесла эти слова, собравшиеся перед султаном воины начали шумно обсуждать, кому же из них выпадет честь первым резануть своей саблей по коже неверного. Услышав громкий голос, пробившийся сквозь шум подобно тому, как рука протягивается сквозь дым, все закрыли рты, поднялись на цыпочки и вытянули шеи, пытаясь увидеть того, кто вызвался разгадать заданную султаном загадку.

– Я возьму яблоко, – повторила Ленья, и на этот раз султан наконец увидел того, кто произнес эти слова.

Тут же позабыв про наглость своего пленника, он уставился на смельчака, не подозревая, что это женщина. Взмахнув рукой, Мехмед велел ей выйти вперед. Ленья, повинуясь жесту султана, начала протискиваться сквозь толпу, жаждавшую увидеть, как можно справиться с головоломкой.

Джон Грант вдруг ощутил очень слабую, еле-еле различимую вибрацию. Это не был «толчок» – скорее это было похоже на то, как если бы к его коже прикоснулись через древесину рамы, к которой он был привязан кожаными ремнями.

– Иди сюда, – сказал Мехмед, не сводя глаз с приближающегося к нему воина.

Дойдя до первого ряда, Ленья уверенно вышла вперед и предстала перед молчащей толпой и облаченным в белые одежды султаном.

Не проронив ни единого слова, она медленно пошла вокруг ковра, все время глядя на яблоко в его центре. Мехмед – осознанно или неосознанно – тоже пошел вокруг ковра с такой же скоростью. Он, казалось, копировал ее движения. Когда она оказалась ближе всего к Джону Гранту, а султан дальше всего от него (при этом Мехмед очень сосредоточенно смотрел на самого смелого из своих воинов), она остановилась.

Ее лицо от носа и ниже было скрыто шейным платком, а вот глаза были отчетливо видны. Она посмотрела на султана, на мгновение встретилась с ним взглядом, а затем быстро опустилась на колени.