Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не знаю.
Таниэль достал из-за пояса нож.
– Я… э-э… думаю, что там. Справа.
Пороховой маг опустил нож обратно в ножны.
– Его охраняют?
Гутлит с трудом сглотнул, словно боялся признаться, что не знает.
Таниэль уловил вдалеке какой-то проблеск. Он присел чуть ниже и еще несколько мгновений всматривался в замок. Вот. В высоком сводчатом окне мелькнул свет.
Гутлит тоже его видел. Он отшатнулся, прижавшись спиной к толстому стволу дуба. Таниэль ухватил кезанца за отворот мундира, чтобы не дать ему шевельнуться еще раз.
– Где спальня Кресимира?
– Там, – прохрипел Гутлит и показал пальцем. – В башне, прямо над окном, в котором горит огонь.
Внезапно тишину ночи разрезал крик. Громкие стоны, потом истошный вопль. Затем послышался глухой удар, крик становился все громче и громче, так что разбудил бы всех духов смерти в округе.
Вопли затихли так же внезапно, как и начались. Теперь со стороны замка слышался треск ломающейся мебели.
– Что там за бездна творится?
– Это Кресимир, – едва слышно прошептал Гутлит. – Так повторяется каждую ночь. – Он повернулся и взглянул на Таниэля. – Каждую ночь он ищет «глаз позади ружья».
Таниэль невольно вздрогнул.
– Каждое утро там находят трупы, – продолжал Гутлит. – Обычно – всего два-три, но иногда и десяток. Охранники из светочей аналоя, слуги, любовницы Кресимира. Некоторых он душит, других сжигает магией.
– Замолчите, – прошипел Таниэль.
По спине у него пробежали мурашки. Он прислонил мушкет к дереву и проследил, как свет в замке перемещается все дальше и дальше от башни Кресимира.
– Вы не сможете убить его, – заявил Гутлит.
– Что? – сердито переспросил Таниэль.
– Эта чепуха о простынях Кресимира, – думаете, я настолько глуп, чтобы поверить в нее? Вы пытаетесь закончить работу, начатую на Южном пике, разве не так?
Таниэль оставил его вопрос без ответа, и Гутлит заговорил снова с отчетливо слышимым страхом в голосе:
– Его нельзя убить. Уже раз двадцать пробовали. Убийцы из вашей армии, наемники церкви, и даже один человек от Ипилла – хотя Кресимир не знает об этом.
Церковь пыталась убить Кресимира? В то время как светочи аналоя его охраняют? Это становилось интересным. Должно быть, у него возникли разногласия с церковью.
– Подозреваю, что никто не смог подобраться достаточно близко, – предположил Таниэль.
– О нет, они были близко. – Гутлит снова сглотнул. – Я видел одну женщину своими глазами. Она пыталась перерезать ему горло. Нож согнулся, не сумев даже рассечь кожу.
Таниэль вспомнил, как однажды выстрелил в Жулен, принявшую облик пещерного льва. Пуля просто отскочила от шкуры, как гладкий камень от поверхности воды, когда пускаешь блинчики. А теперь Таниэль пытался обокрасть бога, который распял Жулен на столбе.
– У нее просто не хватило силы.
– Когда Кресимир побывал на передовой, в него попало пушечное ядро. Оно ударилось об него и взорвалось! Погибла половина соседнего орудийного расчета и полковник.
Гутлит заговорил громче. Его голос срывался на визг, он тяжело дышал и дрожал всем телом. Таниэль тряхнул его за мундир. Похоже, это не помогло.
Таниэль понял, что столкнулся с трудностями. Придется карабкаться на стену замка. Достаточно просто для него самого, но невозможно для Гутлита.
Самый простой выход – убить его. В конце концов, это враг. Кезанец. Фельдмаршал кезанской армии.
Таниэль взялся за рукоять ножа. Гутлит, казалось, ничего не заметил. Ударить его быстро и как можно тише. Это не первый человек, которого убьет Таниэль, и не последний.
С другой стороны, это работа для мясника. Гутлит был его пленником.
– Снимайте одежду, – приказал Таниэль.
Кезанец подскочил, словно укушенный. Мысли, одна страшнее другой, заметались в его голове.
– Прошу прощения?
– Одежду. Снимайте.
– Я не стану этого делать.
– Я пытаюсь сохранить вам жизнь, – объяснил Таниэль. – Мне придется либо связать вас, чтобы нашли не раньше утра, либо просто убить. Решайте сами, только быстро.
В какой-то момент Таниэль подумал, что Гутлит заплачет. Может быть, это унижение надломило его? Гутлит молча посмотрел на Таниэля, а затем снял мундир.
– Нижнее белье можете оставить, – сжалился Таниэль, – но прочее снимайте быстрее.
Когда фельдмаршал остался в одном белье, Таниэль показал ножом на дерево.
– Залезайте.
Глаза Гутлита округлились.
– Я не смогу…
Таниэль схватил кезанца за загривок и подтолкнул к стволу огромного дуба. Гутлит неловко вскарабкался на нижнюю ветку. Таниэль собрал его одежду и последовал за ним.
– Поднимайтесь выше.
Гутлит одолел приблизительно тридцать футов, потом обхватил толстую ветку и наотрез отказался лезть дальше. Он выпучил глаза от ужаса, Таниэль слышал, как стучат его зубы.
– Больше не могу. Хоть убейте.
– Хорошо, начнем. – Таниэль крепко прикрутил Гутлита к ветке, используя вместо веревок ремень и брюки фельдмаршала. – Будет немного неудобно, но зато вы останетесь живы.
Затем Таниэль запихнул один из носков Гутлита ему в рот и, не обращая внимания на протестующее мычание кезанца, начал спускаться. Когда он достиг земли, никаких звуков уже не было слышно. Отойдя шагов на двадцать, пороховой маг и вовсе забыл о фельдмаршале.
Таниэль проследил за патрулями светочей аналоя, обходящими замок; как только прошел последний из них, он метнулся к стене. Когда-то замок окружал ров, но его давно засыпали, оставив только заболоченную площадку и несколько небольших прудов.
Стены замка поднимались на добрых шестьдесят футов. А та, что примыкала к нужной Таниэлю башне, – не меньше чем на сто. Далеко не легкий подъем.
Прежде чем подниматься, он спрятал мушкет в высокой траве и надежно закрепил пистолеты и кинжал. Огромные гранитные глыбы, высотой в половину роста Таниэля, были уложены с небольшим уклоном. Выступавшие на несколько дюймов кромки камней позволяли зацепиться за них кончиками пальцев и удержаться на стене. Таниэль проверял надежность захвата, а затем подтягивался.
Он преодолел половину подъема, когда под ним прошел патруль. Затаив дыхание, Таниэль висел на стене и молился, чтобы они не наткнулись на мушкет. Любой возглас или просто настороженный взгляд наверх – и с ним будет кончено. Он мысленно выругал себя за то, что надел вещи убитого охранника. Коричневый кезанский мундир выделялся на темном граните, словно маяк в ночи.