«Волга» с красными полосами по бокам, не включая громкой сирены, стала удаляться прочь от злополучного «Мёртвого кольца», зоны отчуждения в самом сердце Подмосковья. Коломин был спасён, а это на текущий миг являлось самым важным.

Глава XXVIII. ФИЗИКА И ТЕХНИКА

Я научился смотреть на смерть как на старый долг, который рано или поздно надо заплатить.

Альберт Эйнштейн.

Полуденный свет заливал одноместную палату сквозь окно, словно на дворе стояли лучшие летние деньки. Время от времени солнце перегораживал тяжёлый снеговой купол, и постепенно завершающаяся осень вновь брала своё. На фоне необычно ярких лучей снег, смешанный с дождём, выглядел весьма фантасмагорично. Создавалось ощущение, что в этот день природа решила заболеть биполярным расстройством, при котором воздушная эйфория внезапно сменялась мрачной депрессией и наоборот.

— «Пантера-3» поглотила большую часть ионизирующего излучения. Кроме того, ты не растерялся и ввёл в себя все необходимые вещества согласно протоколу. И ещё тебе просто повезло оказаться в десяти лишних метрах дальше от эпицентра взрыва, — на стуле рядом, по-доброму улыбаясь, сидел Градов. Профессор по привычке закинул ногу на ногу.

— Аркадий… Константинович. Сколько я провалялся? — опутанный проводами, бинтами, пластырями, датчиками и медицинскими трубками, задал вопрос Ярослав, попытавшись приподняться на локте.

— Лежи, лежи, тебе ещё пока рано много двигаться. — Градов придвинулся к Коломину и остановил его лёгким прикосновением ладони. — Ты спал ровно неделю. За это время мы активно ликвидировали последствия твоего попадания в зону поражения атомного оружия. Это была… непростая задачка, но мы справились, в том числе при помощи новейших разработок Института. Справился и ты. Благодаря тесту химией организм анализатора становится намного живучее и выносливее, нежели у обычного человека. Один из немногих плюсов этих мерзких пыток вас в юности.

— Помню ваши слова из лекции. «Псио» почти как живая субстанция. «Псио» теперь навсегда в нас и является нашей неотъемлемой частью. «Псио» крайне ревниво, особенно к агрессивным инородным элементам, — слабо улыбнулся Ярослав.

— «Псио» обучаемо и знает всех потенциальных агрессоров тела анализатора — биологическую опасность, включая вирусы, грибы, паразитов, простейших и бактерии, химическую опасность и, конечно же, опасность радиационную. Являясь само по себе в некоторой степени ядом, «Псио» крайне проактивно реагирует на все остальные яды и яростно защищает своего носителя в случае их проникновения в его организм.

С полминуты они помолчали, каждый думая о чём-то своём.

— Профессор, я провалился. Дважды, — с негодованием на лице поморщился Коломин. Хотелось стукнуть кулаком по ближайшей мебели, только вот сил совсем не было. — Я не смог спасти информатора. А перед этим… Перед этим я едва справился с неопределённостью.

— Ярослав, не кори себя. Ты же прекрасно знаешь, что «Зевс» — это не телескоп в будущее. А насчёт неопределённости. «Едва справился», но справился ж? — рационалистически заметил Градов, приободряя своего бывшего ученика. Спросил не без явного научного интереса: — Но что случилось, если координаты не врут, в том здании, похожем на больницу? На спутниковом снимке всё было ужасно видно, как будто кто-то размыл изображение в графическом редакторе. Если не секрет?

Коломин мрачновато уставился в дальний угол палаты, не смотря на собеседника.

— Это был госпиталь, куда свезли жертв какого-то непонятного инцидента. То, из-за чего пришлось возводить барьер. Профессор, я встретил женщину, которой не должно было являться на вид столько лет. У меня создалось ощущение, что она словно то вываливалась наполовину из нашего измерения, то опять возвращалась в него, сама того не понимая. Никогда не думал, что такое возможно. — Ярослав вновь глянул на бывшего наставника. — Аркадий Константинович, когда Антон Владимирович спросил вас про «Мёртвое кольцо», вы на миг замолкли. Вам что-то известно об истории этого места?

Градов встал со стула и прогулялся до окна. Сквозь него посмотрел куда-то вдаль.

— Только версии и предположения. Ещё в университете я решил отдать себя нейропсихомеханике, а, например, мой старинный друг Витя Доброградский полностью ушёл в криоинженерию. Однако несколько моих одногруппников и однокашников посвятили себя изучению пространства-времени… в более глобальном аспекте. Области их научного интереса были намного более тонки, в отличие от меня с «Зевсом» и «Псио», которые, как сам понимаешь, узконаправлены и имеют более прикладной характер. Мы продолжали общаться — и как друзья, и как коллеги-учёные — но я стал понимать, что работают они над чем-то в высшей степени секретным. Конкретики практически не было. И вдруг в 1971 году связь с ними пропала, и я никогда их больше не видел. Тогда же в 1971 году вокруг большой территории под Москвой появился длиннющий барьер. — Профессор вернулся обратно к Ярославу. — Это такие дебри мироздания, мальчик мой, в которые даже я со своими пытливостью и любопытством не отважился бы лезть. Но, судя по отчёту, который сформировал твой прибор, мои товарищи всё-таки туда залезли. И по диким аномальным цифрам как значительных, так и побочных показателей мы можем сделать вывод, что добром это точно не кончилось.

— Феноменология, наука о необъяснимом… Но, проф, будет ли «Мёртвое кольцо» расширяться, как-то влиять на нас? — вопросил Коломин.

— Ну, видя, что многие из нас, включая тебя и меня, живы и здоровы, я могу взять на себя смелость предположить, что последствия того инцидента всё-таки удалось купировать. Другое дело — долгосрочная перспектива. Ведь корни всех проблем благополучно раскрываются именно в ней. Что случится через пятьдесят лет после инцидента 1971 года, мы предвидеть не в состоянии. Даже, возможно, имея на руках, а точнее, на головах «Зевс». — Градов поднялся, собираясь уходить. — Что ж, работа ждёт, а я побежал. Не буду более досаждать тебе своей нудятиной. Если что, ты знаешь, как со мной связаться. Через денька три — четыре ты окрепнешь ещё больше и вскоре сможешь возвращаться к своим привычным обязанностям. Даже не придётся заниматься никакой лечебной физкультурой, хе-хе. Будь здоров, поправляйся!

— Спасибо, Аркадий Константинович. Увидимся!

Попрощавшись с профессором, Ярослав не без удовольствия откинулся на подушку, закрыл глаза и продолжил отдыхать, восстанавливаясь после нелёгких ран. Много необъяснимого добавилось в его жизни, но в то же время большое число объяснений уже маячило на горизонте судьбы.

***

С событий в зоне отчуждения прошло полторы недели. Дела шли своим чередом, и ничто пока не сигнализировало о новых деталях в деле «Красного тряпочника».

Зелёная электричка постепенно уползала на север. Ярослав, задолго успев поднять крышу на «Метеоре», припарковал машину на стоянке знаменитого Московского физико-технического института, в просторечии и сокращённо — Физтеха. Меж корпусами большого кампуса сновали студенты и преподаватели — осеннее-зимний семестр был в