Без колесниц гиксосам пришлось сражаться с нашими воинами на равных, но бежать было некуда, поэтому дрались они с мрачной решимостью. В количественном отношении силы сторон были почти одинаковы, так как Тан смог подтянуть только один полный отряд. Остальное его войско было растянуто вдоль всего западного берега Нила. Кровопролитное сражение началось в ночном мраке, освещенном лишь пламенем горящих лодок на берегу реки.

По какому-то невероятному совпадению, а может, и по воле богов мы с Гуи привели наших новичков колесничих на учения в те края. По правде говоря, мы намеренно отправились за двадцать миль от Фив, чтобы оказаться подальше от Тана и избежать его вмешательства в наши дела.

Мы встали лагерем в небольшой рощице священных тамарисков у храма Гора в Эсне. Я был утомлен днем скачек и отработки построений на колесницах. Когда мы вернулись в лагерь, Гуи где-то раздобыл кувшин весьма приличного вина, и я несколько увлекся снятием пробы. Я спал как убитый, когда Гуи, шатаясь, пришел в мою палатку и начал трясти меня.

— Вниз по течению на берегу что-то горит, — сказал он, — а когда ветер дует с той стороны, слышен боевой клич. Некоторое время назад мне показалось, что я слышу боевой гимн синих. По-моему, там идет бой.

Я так же плохо держался на ногах, как и он, но пьяная бравада ударила мне в голову, и я завопил, чтобы он поднимал колесничих и они запрягали лошадей. Мы были совсем новичками, и, пока ловили лошадей и запрягали их, уже почти рассвело. С реки плыл холодный туман, от утренней прохлады по коже бегали мурашки, когда мы наконец вышли на северную дорогу колонной по двое. Я управлял передовой колесницей, а Гуи командовал арьергардом. После вчерашних учений из пятидесяти колесниц осталось только тридцать, потому что мне так и не удалось усовершенствовать колесо со спицами. Они проявляли опасную склонность разлетаться на куски на большой скорости, поэтому почти половина моего отряда вышла из строя.

Порыв холодного ветра ударил в мою обнаженную грудь. Меня передернуло, и пьяная храбрость несколько поутихла. Я уже понадеялся, что Гуи ошибся, когда внезапно прямо перед собой услышал яростные вопли битвы, звон бронзы по бронзе, который трудно с чем-нибудь спутать. Если вы хоть раз слышали шум сражения, вряд ли сможете забыть его. Грубая крестьянская дорога, по которой мы двигались вдоль берега, повернула налево. Мы тоже свернули и скоро выехали на широкое поле.

Солнце едва поднялось над горизонтом, и в его лучах поверхность реки сверкала, как лист кованой меди, так что на нее больно было смотреть. Лодки Тана стояли у самого берега, чтобы лучникам легче было достать гиксосов и отрезать им путь к реке.

Окруженный отряд дрался в центре поля, стоя по колено в зеленой пшенице. Гиксосы встали кругом плечом к плечу, сомкнули щиты и выставили вперед копья. Когда мы выехали на поле, они только что отбили атаку отряда Тана.

Египтяне отступали, чтобы перегруппироваться, оставляя убитых и раненых.

Я не воин, хотя и написал несколько свитков по ведению войны. С глубочайшей неохотой я принял звание командующего царской конницей, возложенное на меня госпожой. Мне хотелось только усовершенствовать колесницу, обучить первый отряд, а потом передать все это Гуи или комунибудь еще, кто больше подходит для таких воинственных занятий.

Мне было холодно, и хмель у меня еще не совсем выветрился, как вдруг я услышал, как мой собственный голос выкрикивает приказ построиться клином. За день до этого на учениях мы отрабатывали такое построение, и колесницы, следовавшие за мной, довольно умело развернулись по обе стороны от меня. С какой-то особой остротой я слышал гулкие удары копыт по мягкой земле, поскрипывание упряжи, визг колес на окованных бронзой осях, легкий стук дротиков, которые колесничие вытаскивали из колчанов. Я поглядел налево и направо, осматривая свой маленький отряд, клином выстроившийся по обе стороны от моей колесницы. Строй я позаимствовал у гиксосов. Затем набрал в грудь воздуха.

— Отряд, вперед! — завопил я и с перепугу взял слишком высокую ноту. — Галопом!

Стоило мне отпустить левую руку, в которой я держал вожжи, как Терпение и Клинок рванулись вперед. Меня чуть не выбросило назад с колесницы, но я вовремя схватился за передок свободной рукой, и мы понеслись прямо на круг гиксосов.

Колесница подо мной прыгала из стороны в сторону по комьям вспаханного поля. Я посмотрел вперед и за прыгающим задом лошади увидел щиты гиксосов, которые непроницаемой стеной блестели в утренних лучах солнца, приближаясь с каждым прыжком лошадей.

По обеим сторонам от меня колесничие выли и орали, чтобы скрыть собственный ужас, и я выл вместе с ними, как бездомная собака на луну. Лошади фыркали и ржали, и вдруг Терпение подняла длинный хвост и начала пукать в такт своему шагу. Мне это показалось невероятно смешным. Вопли мои сменились раскатами смеха. Шлем, который я одолжил у Гуи, был, мягко выражаясь, великоват. Он соскочил с моей головы, и волосы мои стали развеваться на ветру за моей спиной.

Терпение и Клинок были самой стремительной упряжкой нашего отряда, и моя колесница начала отрываться от строя. Я попытался замедлить ход, натянув вожжи, но Терпение не желала слушаться. Ее охватил восторг, атака развеселила ее, как и остальных лошадей, и она бежала вперед что есть мочи, вытянув шею.

Мы понеслись через ряды отступающей египетской пехоты, возвращающейся после атаки на гиксосов, и они стали разбегаться с нашего пути, изумленно глядя на нас.

— Эй! Давай за мной! — орал я. — Мы покажем вам дорогу!

Воины поворачивали и бежали следом за нами на врага. Я услышал, как за моей спиной трубачи протрубили атаку, и рев рогов, казалось, только подгонял наших лошадей. Справа я увидел боевой вымпел Тана и узнал его самого по высокому шлему с перьями.

— Ну, что ты теперь думаешь о проклятых тварях? — крикнул я, проносясь мимо. Терпение опять запукала, и я нервно загоготал.

Колесница слева почти поравнялась со мной, а потом ее правое колесо не выдержало и разлетелось на куски. Она полетела кувырком, выбросив колесничего и повалив ревущих лошадей. Остальные колесницы безудержно неслись на врага.

Первый ряд гиксосов был уже настолько близко, что я видел их глаза над краем щитов. Стрелы свистели вокруг моей головы. Я ясно видел изображения чудовищ и демонов, выбитые на высоких металлических шлемах, и бусинки пота на бородах, заплетенных в косы с красными ленточками. Я услышал мелодичный боевой клич, а потом наши колесницы обрушились на них.

Мои лошади одновременно грудью ударили по барьеру щитов, и он разлетелся в стороны. Я видел, как человека подбросило на высоту его роста, и кости затрещали, как прутья в огне. Копейщик за моей спиной искусно сеял смерть. Я выбрал его, потому что он был лучшим среди моих добровольцев, и теперь он оправдал мое доверие. Крепко стоя на ногах, он метал дротики во врагов.

Одна за другой колесницы ворвались в брешь, пробитую в рядах, и почти без задержки пронеслись сквозь строй гиксосов, вырвавшись с противоположной стороны, а затем развернулись по трое и снова ринулись в бой.