Сержанты продолжали переговариваться – совершенно спокойно, как будто Скрипач не предрек им только что верную гибель. Горлорез перестал слушать, пока вдруг в разговоре прозвучало его имя.

– Если понадобится, он прикроет нам тыл, – в голосе Бальзама не было ни тени сомнения.

– Не думаю, что понадобится, – возразил Скрипач. – Говоря о предательстве, я не имел в виду кого-то из наших.

Предательство? Кто, кого? Боги, что я пропустил?

– Тогда союзники? – спросил Шнур. – Не верю. Только не изморцы и не «Выжженные слезы». А кто еще?

– Еще летерийцы, – произнесла Уголек. – Наш раздутый эскорт.

– Точнее ничего сказать не могу, – поставил точку Скрипач. – Просто давайте не расслабляться, хорошо? Бадан Грук, что умеет твой маг?

– Неп Хмурый? Он больше не маг, а шаман. Владеет проклятиями. – Бадан пожал плечами. – Больше ничего не видел. Хотя однажды он вызвал свору пауков и запустил ими в Худышку. Она визжала – значит, кусались по-настоящему.

– Все равно могла быть иллюзия, – сказала Уголек. – Далхонские проклятия граничат с Моккрой – так они проникают в голову жертве.

– А ты, я погляжу, неплохо в этом разбираешься, – заметил Геслер.

– Я не маг. Но волшбу за версту чую.

– А кто у нас главная машина для убийств? – спросил Шнур.

– Мертвоголов, – хором сказали Уголек и Бадан Грук.

Скрипач хмыкнул и добавил:

– Корик с Улыбкой подтвердят. Корик, правда, неохотно, но это от зависти.

– Ну х’ть на что-т’ он сгодится, – гоготнула Хеллиан, отпила из кружки и утерла рот.

Когда стало ясно, что больше она ничего не скажет, Скрипач продолжил:

– При необходимости мы можем выстроить крепкий заслон из тяжей. Саперов у нас хватает, а вот взрывчатки мало, но тут ничего не попишешь. Зато саперы годятся для ночных диверсий. И могут управляться с орудиями, которые нам дали летерийцы.

Обсуждение продолжалось, но Горлореза отвлек шорох где-то сбоку. Он повернул голову и встретился глазами с крысой.

Из Флаконова выводка. Вот гаденыш.

Но в этом-то и дело. Скрипач о нем не говорил. Придерживает в рукаве?

А вот это интересно…

Горлорез показал крысе зубы.

Та в ответ тоже оскалилась.

На проторенной дороге в расположение Охотников за костями Рутану Гудду повстречались остальные пять капитанов. Все были верхом и кентером направлялись к возвышению между лагерями малазанцев и летерийцев. Поморщившись, Рутан Гудд пристроился следом. Капитанам приходилось несладко: Кулаки не посвящали их в свои дела, а подчиненные – презирали. Лейтенанты либо ждали случая подсидеть старшего по званию, либо были жалкими лизоблюдами. Единственным исключением был Порес. Добряку повезло иметь такого соперника, которому хватает коварства поддерживать своего капитана в форме. Лейтенантом самого Рутана была напанка по имени Рабанд, настолько молчаливая, что не разберешь, то ли она ничего не соображает, то ли спит и видит, как бы избавиться от Гудда. Еще двух лейтенантов он потерял под И’Гхатаном.

Все собравшиеся смотрели на подъезжающего Рутана по-разному, но с общим чувством неодобрения. По выслуге лет главным был Добряк. Следом шла Сканароу, темноволосая уроженка Итко-Кана лет сорока, но для канки нетипично высокая и жилистая. Вероятно, с южного побережья – местные рыбаки когда-то были отдельным народом. Лицо у Сканароу грубое, сплошь исполосованное шрамами, как будто в детстве ее вскармливали дикие кошки.

Далее шла Фарадан Сорт, прослужившая где только можно – вероятно, даже на Стене Бурь (в чем Рутан, знавший об этом месте больше других, практически не сомневался). Она держалась так, будто повидала самое страшное и не хотела бы столкнуться с этим еще раз. Однако такие воспоминания нельзя забыть – они остаются с человеком навсегда. Кроме того, Рутан видел отметины на мече Фарадан, оставить которые могло только смертоносное прикосновение магического посоха.

Следующим по старшинству был сам Рутан, а за ним – двое командиров, повышенных за боевые заслуги: хэншанец по имени Скор, который уже метил в Кулаки, и Унтилли Ром, островитянин с внешностью хорька, которого выперли из морпехов после того, как собственные солдаты пометили его смертью – за что, известно только им. Несмотря на островное происхождение, он держался в седле не хуже виканца, а потому был поставлен командовать уланами.

– Посмотрите, какая честь, – сказал Добряк.

– Спасибо, капитан, – отозвался Рутан, расчесывая бороду и вглядываясь в неразбериху, что творилась в лагере малазанцев. – Будет большим везением, если мы выдвинемся завтра.

– Моя рота готова, – заявил Скор.

– Возможно, была, когда ты видел ее в последний раз, – сказала Сканароу с сухой улыбкой. – Сейчас небось ищи-свищи их в палатках у шлюх.

Скор насупился и помрачнел.

– Я приказал им сидеть и ждать, значит, они сидят и ждут. Мои лейтенанты следят за этим.

– Если они хоть чего-то стоят, то сомневаюсь, – возразила Сканароу. – Они видели, как солдаты начинают скучать, как перепалки становятся громче, возможно, разняли несколько потасовок. Если им хватает мозгов, они всех уже распустили.

– Сканароу хочет сказать следующее, капитан Скор, – подала голос Фарадан Сорт, – нельзя поднимать солдат слишком рано. Советую прислушиваться к советам более опытных товарищей.

Скор вовремя прикусил язык и сухо кивнул.

Рутан Гудд повернулся посмотреть на летерийские легионы. Вот уж у кого с дисциплиной все в порядке. Брис Беддикт выстроил их тесной колонной в ожидании малазанцев – так старуха ждет, когда ее благоверный отдаст концы.

– Сканароу, Скор – вы и другие офицеры, подчиненные Кулаку Блистигу, – заговорил Добряк, – должны непосредственно наблюдать нашу общую проблему. Кулак Кенеб буквально разрывается, хотя должен заниматься только своими ротами. Он вынужден брать на себя логистику для Блистига, а страдают от этого все.

– Блистиг в последнее время даже костры не дает разжигать, – заметила Сканароу.

– Ты можешь взять это на себя?

– Я?! – удивилась она. – Добряк, я капитан только потому, что знаю, как командовать солдатами на поле боя. В организации я ничего не смыслю. – Она пожала плечами. – У меня есть пара сносных лейтенантов, которые следят за построением и чтобы никому не выдали два левых сапога. Без них я была бы не лучше Блистига.

– Я легко справляюсь с логистикой, – встрял Скор.

Никто не стал на него реагировать.

Добряк потянулся в пояснице и поморщился.

– Говорят, Блистиг был блестящим офицером, когда командовал арэнским гарнизоном.

– Его сломила гибель сначала Седьмой армии, а затем и армии Пормкваля, – сказала Фарадан Сорт. – Удивлена, что адъюнкт этого не замечает.