— Овеянный славой, — тихонько повторил я.

Отцовская мечта обо мне. И моя собственная, еще так недавно. На миг я отвлекся. Прежние мечты теперь лишь саднили, но я все еще жаждал их исполнения.

— Невар, — окликнула меня Ярил, лицом уткнувшись мне в грудь. — Ты ведь на самом деле здесь, правда?

— Это магия, Ярил. Я здесь, в твоем сне, настолько настоящий, насколько это вообще возможно во сне. И хотя мое тело сейчас очень далеко, сердцем я с тобой.

— О, Невар! — Она прижалась ко мне еще теснее. — Останься здесь. Останься и помоги мне, пусть даже и призраком, который сможет приходить ко мне только во сне. Мне так одиноко, я растеряна. И дядя Колдера пугает меня.

Мое сердце захолонуло. Из всех моих предательств это казалось мне самым горьким и позорным. Моей маленькой сестренке угрожают, а я ничего не могу поделать. Как бы трусливо это ни было с моей стороны, я даже не хотел знать больше. И все же я совладал с собой.

— Чем он тебя пугает, Ярил? — через силу спросил я.

— Он странный, Невар. Они с Колдером живут здесь уже так давно — куда дольше, чем подобает гостям. Я уже боюсь за свое доброе имя среди соседей. Все ведь знают, что мой отец уже не тот, что прежде, а в этом доме, населенном мужчинами, не найдется никого, годящегося в компаньонки. Колдер остро это переживает и чувствует себя униженным. Он снова и снова убеждает дядю уехать. По его словам, он собрался с духом и хочет вернуться к отцу и потребовать, чтобы именно он просил для сына моей руки. Из-за этого они страшно поругались с дядей. Тот жестоко напомнил Колдеру, что отец от него отрекся, и еще много чего наговорил, убеждая племянника, что тот перед ним в долгу. Мол, он теперь ему вместо отца, и сам сделал предложение, и не видит ничего предосудительного в том, чтобы так долго гостить в доме, который Колдер в итоге унаследует.

Последние слова Ярил ранили меня, словно ножом. Колдер Стит унаследует поместье Бурвилей с Востока. Их первенец станет лордом Бурвилем с Востока, если мой отец подаст королю прошение. Однако по крови он останется Ститом. На миг во мне вскипел гнев. Мой отец при желании мог бы сделать наследником меня. Многие отчаявшиеся аристократы обращались к священникам с просьбой позволить их сыновьям-солдатам унаследовать титул. Но не успел мой гнев обернуться горечью, как слова Ярил вновь завладели моим вниманием.

— Я подслушала обрывок их разговора. Он велел Колдеру не валять дурака, сказал, что им нельзя уезжать отсюда, пока они не разберутся с картой, которую ты им послал. Снова и снова он задает сотни вопросов мне, нашим работникам, каждому встречному, способному разговаривать, выясняя что-то о гребнях гор и высохших руслах. Он все изучает твою карту, но никому не позволяет взглянуть на нее, чтобы все ему растолковать. Он одержим жаждой найти место, где ты подобрал камешек, который отдал Колдеру. Я показала ему все остальные камни, собранные тобой, — ты думал, их выбросили, верно? — но я их сберегла. Мне они казались не менее занятными, но он объявил их мусором и ничуть ими не заинтересовался.

Я вспомнил карту, которую ему выслал. Я набросал ее по памяти, походя, не особенно следя за точностью или хотя бы масштабом. Я хотел просто отправить ему символический план местности, чтобы положить конец нашей раздражающей переписке.

— Сержант Дюрил мог бы взглянуть на карту и узнать место, которое я рисовал. Пусть он покажет ее Дюрилу.

— Он уже несколько раз предлагал свою помощь, но дядя Колдера всегда отказывается. Сержант явно зол на профессора Стита, поскольку ворчит, что тот вынудил его впустую тратить время на разъезды, когда ему следовало бы заботиться о нуждах поместья.

— Дюрил — хороший человек. Держи его при себе, Ярил, так близко, как только возможно. И если ты вдруг почувствуешь, что тебе что-то или кто-то угрожает, сразу же иди и скажи ему.

Никакого предупреждения я не получил. Впрочем, пожалуй, я бы и сам не подобрал лучших слов для прощания. Внезапным рывком мое сознание выдернулось из сна Ярил. Мальчик-солдат призывал меня назад.

— Подожди! — крикнул я ему. — Это нечестно! Я еще не закончил.

И тут произошло нечто странное. Я вдруг очутился рядом с отцом — он сидел на кровати, потерянно озираясь, и крепко сжимал мою руку.

— Невар? Невар? Где ты, мой мальчик, где ты? Тебе нужна моя помощь? Сынок, где ты?

Он показался мне образом из кошмара — бледный и постаревший: магия проела в нем дыры, словно черви — в яблоке. Я видел, как она поразила его тело, сердце и разум. Он подцепил ее от меня, вдруг сообразил я. Она захватила меня, а я заразил ею отца. И, как и Бьюэла Хитча, она вынуждала его исполнять ее волю.

— Отец! — крикнул ему я. — Будь сильным. Защити Ярил!

А потом меня снова выдернули из чужого сознания.

В мгновение ока я вновь очутился в теле мальчика-солдата. На сей раз стена, которую он удерживал между нами, исчезла. Я снова разделял с ним его мысли и чувства. Казалось, меня подхватил ураган. Гнев, отчаяние, горечь и унижение терзали его, а значит, и меня. Его переживания были так сильны, что я далеко не сразу осознал, что окружает меня извне.

Холодная ночь сгустилась вокруг нас. Кожу мальчика-солдата усеивали капли росы. Эти холодные капли ощущались еще острее рядом с горячими слезами, сбегающими по его лицу. Он весь сжался, прятал лицо в ладонях и рыдал, словно наказанный ребенок. Я решил, что он увидел, как магия обошлась с отцом, и его это тоже ужаснуло. Его слезы странным образом утешали меня. Владей телом я, я бы сейчас занимался тем же.

— На самом деле это не он так поступил со мной, — нерешительно сказал я самому себе. — Магия хотела лишить меня всяческой поддержки, вынуждала меня отправиться туда, куда ей было нужно. Я не должен его винить. Я не должен его ненавидеть.

— Я-то это знал! Я никогда его не ненавидел и не обвинял. Я все понимал и так, и странно, что ты — нет.

— Тогда в чем дело? — наконец нехотя поинтересовался я.

Что бы ни причинило ему боль, я пожалел мальчика-солдата; я впервые горевал о себе подобным образом. Ни один человек не должен так страдать. Он не ответил мне сразу. Скорбь душила его. Казалось, минуло немало времени. Ветер шумел в кронах деревьев.

— Великий, где ты? — позвал кто-то издали.

Другой голос откликнулся ему. Мальчик-солдат молчал. Его тяжелое дыхание перебивало все прочие звуки, пока он пытался справиться со всхлипами. Я ждал.

Наконец он медленно сел прямо.

— Мы подвели ее, — тихо сообщил он. — Вчера рабочие снова пришли к концу дороги. Они расчищают зимний мусор и устраняют последние из твоих повреждений. Вскоре топоры и пилы вновь начнут прогрызать себе путь сквозь древний лес. И рабочие больше не одурманивают себя. Знаешь, как лучше всего бороться со страхом, Невар? Ненавистью. Я пробудил в захватчиках ненависть, и она пересилила страх, наколдованный Кинроувом. Они вгрызутся в деревья, словно рабочие муравьи. Они вырубят наш лес и пройдут до самых гор и за них. Они полны решимости найти нас, а когда им это удастся, они намерены убить нас всех.