— Но ты же уговаривала его бежать.

— Напрасно. И если — когда он вернется, я скажу ему, что поняла свою ошибку, и попрошу прощения. Нет. Я останусь здесь, с ним, что бы ни произошло.

Она тяжело вздохнула. Малышка на ее руках наконец заснула, но Эпини не отваживалась пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Дыхание кузины сделалось глубже, и наша связь упрочилась. Вместо того чтобы просто чувствовать все, что ощущала Эпини: покачивание кресла, ноющую спину, тепло камина, голод и вес ребенка, — я держал ее за руки и смотрел на нее. Она казалась совсем юной — я предположил, что она чувствует себя по-детски беспомощной. Ее губы потрескались, а волосы выбились из кос. Я сжал ее руки сильнее и постарался вложить в свои слова душу.

— Эпини, ты храбрая и сильная. Когда ты делишься этим со Спинком, таким же храбрым и сильным, как ты, вы поддерживаете друг друга. Не сдавайся. Ты права. Я ошибся, предложив тебе бежать к отцу. Какие бы беды вас ни ожидали, вы должны встретить их вместе.

Она заглянула глубоко мне в глаза.

— Я останусь здесь. До конца, каким бы он ни оказался, я останусь здесь. Я прошу тебя только об одном, Невар. Иди в сон моего отца. Сообщи ему, что с нами сталось. А потом вернись ко мне сказать, что он обещал выслать нам помощь. Пожалуйста, Невар. Ты можешь это сделать?

— Не знаю.

Ее просьба поставила меня в тупик. Достаточно ли хорошо я знал дядю, чтобы хотя бы попытаться? Войти в сон Эпини всегда оказывалось легко. Дар медиума открывал ее спящий разум для моего вторжения. Моя близость с Ярил позволяла мне дотянуться до нее, но я не представлял, верила ли она «снам» обо мне. А дядя? Да, я уважал его и любил за все, что он для меня сделал. Но войти в его спящее сознание и говорить с ним?

— Я попытаюсь, — решился я, хотя мое сердце полнилось дурными предчувствиями.

У меня вряд ли оставалось еще много времени, а мне отчаянно хотелось увидеться с Ярил и узнать, все ли с ней в порядке. Это был непростой выбор: потратить оставшееся время на попытки дотянуться до дяди, а потом вернуться к Эпини, чтобы дать ей хоть малейшую надежду, или выяснить, как дела у моей сестренки, которой предстоял брак по сговору в поместье, управляемом моим безумным отцом.

— Я попытаюсь. Попытаюсь прямо сейчас, — пообещал я, выпуская ее руки.

Найти дядю. Найти Сеферта Бурвиля, лорда Бурвиля с Запада. Он родился наследником старшей линии нашей семьи, владельцем семейного особняка и имения в предместьях Старого Тареса. Мой отец был вторым сыном, его братом-солдатом. Когда он отличился в войнах с жителями равнин, король даровал ему титул лорда и пожаловал земли, причислив его тем самым к «новой знати». Это не понравилось супруге моего дяди. Леди Даралин Бурвиль полагала, что одного лорда Бурвиля и одной леди Бурвиль вполне достаточно, а мой отец обрел неподобающе высокое положение. Именно поэтому она холодно приняла меня, когда я приехал в Старый Тарес учиться в Академии каваллы. Она винила меня в том, что ее дочь встретилась с другим сыном «нового аристократа», да еще и бедным, и влюбилась в него. Когда Эпини опозорила семью, сбежав со Спинком, это оказалось последней каплей. И хотя мой дядя по-прежнему тепло ко мне относился, тетя считала, что именно я разрушил ее надежды подыскать для старшей дочери подходящую пару при дворе.

Я постарался отрешиться от неприязни к тетушке. Она приглушала мои воспоминания о дяде Сеферте. Я не хотел думать о ней, чтобы случайно не угодить в ее сон. Я искал покой в собственной душе, пытался забыть о навязчивых опасениях, что время, отведенное мне на разговоры, истекает, и полностью сосредоточиться на дяде. Я вспоминал ощущения, связанные с ним: запах его табака, вкус бренди, тепло и небрежный уют его кабинета в Старом Таресе. Я сосредоточился на его крепком приветственном рукопожатии и голосе, произносящем мое имя.

— Ну что, Невар? Как твои дела? Не сыграешь ли с нами партийку в тоусер?

Я улыбнулся, припомнив, как страстно дядя ненавидит бессмысленную игру, которую Эпини и ее младшая сестра Пурисса так часто ему навязывали. Его дочери сидели в той же комнате с картами в руках, но стоило мне войти в сон, как они сразу же померкли, словно тени на заднем плане. Они продолжали играть, бросали карты и вскакивали на ноги, чтобы восторженно закричать, заработав очко, но их голоса сделались далекими и приглушенными.

— Дядя, у меня мало времени. Я вошел в ваш сон, чтобы сообщить, что Геттис в отчаянном положении. Спеки атаковали форт. Запасы продовольствия на исходе, жители пали духом. Эпини и Спинк справляются как могут, у них родилась девочка, Солина. Но голод изматывает их, а с весенними дождями придут холод и невзгоды. Я знаю, что дороги в плачевном состоянии. Но Эпини просила меня дотянуться до вас через сны. Я бы хотел сказать ей, что вы высылаете им помощь. Даже если пройдут недели, прежде чем она до них доберется, знание того, что она уже в пути, придаст им сил. В Геттисе сейчас действительно очень тяжело.

— Ты не выпьешь со мной бокал вина, Невар? — улыбнулся мне дядя.

Наша связь оказалась слабее, чем я предполагал. Утром он, возможно, припомнит, что я ему снился, — или же не вспомнит ничего. Мне вдруг пришло в голову то, о чем как-то упомянула Эпини.

— Сэр, мой дневник. Мой дневник сына-солдата. Эпини переслала его вам. Если вы его прочли, вы знаете об этом виде магии. Странствие по снам. Я действительно здесь, в вашем сне, и говорю вам о том, что происходит на самом деле. Эпини нужна ваша помощь. Пожалуйста, дядя Сеферт!

— Эта проклятая книжка! Я глубоко разочарован в моей жене, Невар, очень глубоко. Неужели она не понимает, как это запятнает имя Бурвилей? Эпини просила не читать дневник, а я человек чести! Но моя жена никому ничего не обещала, а ее голова уже давно забита дурацкой мистикой и прочими пустяками. Она всем расскажет о помешательстве моего племянника — а чем это может быть, если не помешательством? Бедняга Невар! Кефт слишком сурово обошелся с мальчиком, он сам теперь это признает в письмах ко мне. Но что же делать мне? Он выгнал сына из дому, и только добрый бог знает, что с ним сталось. Не думаю, что ему стоит связываться со Ститами, не говоря уже о том, чтобы выдавать дочь замуж за сына-солдата, от которого отрекся отец — сам сын-солдат, никогда не бывший настоящим военным! Чего он этим добьется? Я предлагал ему прислать малышку Ярил ко мне. Я бы позаботился о том, чтобы подыскать ей подходящую пару. Но, боюсь, рассудок отказывает моему брату: его почерк теперь похож на случайную мазню, а слова разбредаются еще сильнее, чем строчки! Проклятие на спеков с их грязной чумой, пресекшей род Бурвилей!

Мое появление растревожило его. Я вдруг ощутил, что его спина мерзнет. В тот же миг и он подумал о сквозняке. Он покинул меня, пробудившись ровно настолько, чтобы поправить одеяло. Я с надеждой ждал в серой неопределенности, но он больше не видел снов, хотя и задремал снова.

— Лорд Бурвиль! — крикнул я в пустоту. — Послушайте! Вашей дочери нужна помощь. Она голодает, мерзнет и отчаивается. Вышлите ей помощь. Пожалуйста, пообещайте, что вы отправите ей помощь!