вышла. Милика торопливо задвинула засов и потрясла запертую дверь. Нет, сюда никто не войдёт. Такую дверь можно вышибить только тараном. Матерь Божья, да что с ней такое? Можно подумать, она – заблудившаяся сиротка, угодившая в лапы к ведьме. Или лань с гобелена.

В доме шестеро солдат, не считая Цигенгофа. Те, кто остался с лошадьми и каретой, знают, что они пошли в Вольфзее, да и что им может грозить в доме кормилицы Людвига? Свекровь её ненавидела, это так, но свекровь умерла, а с Шерце она расстанется завтра же! Баронесса фон Шарфмессер не боялась матери Людвига и любит Мики, ей можно верить.

– Мама! – Мики, не спит. Лежит на спине, смотрит золотыми отцовскими глазищами, – мама…

– Что случилось, мой хороший?

– Мама, зачем мы здесь?

– Ну, ты же знаешь. Сломалась карета, нам нужно было где-то заночевать. Утром придёт кузнец, все починит, и мы поедем в Витте.

– К Руди? – заулыбался Мики.

– Да, только надо говорить Рудольф или принц-регент.

– Ему это не нравился, – не согласился сын, – он хочет, чтоб я его звал Руди, и я буду его так звать.

– Хорошо, зови, но только когда вы одни.

Святая Дева, переживут ли они эту ночь? Какие глупости, им с Мики ничего не грозит, а вот Рудольфу… Что, если он поехал к своей подруге, а встретил убийц? Господи всемогущий, сделай так, чтоб с деверем ничего не случилось. Руди ей больше чем брат, и потом, без его защиты они с Мики пропадут.

– Мама, почему ты не ложишься?

– Я сейчас лягу, только немного подумаю. – Она не ляжет, потому что без помощи ей не раздеться, но сюда она никого не впустит. Никого! – Закрой глазки и дай ручку. Я тебе спою, и будет все, как дома.

– Мы не дома. – Сын сел, откинув меховое одеяло, какой же он тощенький! – Ты не спишь, потому что здесь убили Герду, да?

– Господи, с чего ты это взял? Герда просто уехала. У неё были дела.

– Мы тоже просто уехали, – вздохнул сын, – мама, я боюсь. Волки загрызли Герду. И нас загрызут?

– Волки в лесу, – проклятый гобелен, ей и то страшно, – а мы в доме. У нас очень крепкая дверь, и нас охраняют солдаты и Клау… Граф Цигенгоф.

– Волки тут, – прошептал сын, косясь на гобелены, – вот они.

– Глупости, – прикрикнула Милика, – это просто картинки. Плохие, злые картинки, и всё. Они не живые, вот, смотри.

Императрица подняла свечу, подошла к стене. Коснуться красно-рыжей ткани было страшно, но она это сделала. Ничего не произошло, только откуда-то вылетела маленькая серая бабочка. Милика зажмурилась, выдернула шерстинку, сунула в огонь. Запахло палёным…

– Видишь, – женщина оторвала ещё одну нитку, – это просто ковёр. Не смотри на него. Закрой глазки и постарайся уснуть.

– Хорошо… Мама…

– Да, родной?

– Мама, только ты не спи.

– Конечно, родной. Знаешь что, давай прочитаем все молитвы, которые ты знаешь.

– А если мы помолимся, прилетит ангел и прогонит волков? – Мики с надеждой взглянул на мать, – правда?

– Обязательно прогонит, – Господи, она только сейчас заметила, что в комнате нет распятия.

– Pater noster qui es in caelis, – зачастил сын, – Только ты мне подсказывай, а то я забыл…

– Конечно, сердечко.

Pater noster qui es in caelis,

Sanctificetur nomen Tuum.

Adveniat regnum Tuum.

Fiat voluntas Tua, sicut in caelo et in terra…

3

Время ползло, как пьяная сороконожка. Цангер дважды выглядывал на улицу в тщетной надежде разглядеть одинокого всадника. Без толку. Теперь Макс хотел одного, чтобы принц-регент не вылезал из дворца. В конце концов, он мог передумать, баба бабой, а регентство регентством. Рыжий ещё тот котяра, но дело для него прежде всего.

– Капитан, – ну, разумеется, это Долгий Питер, – он точно приедет?

– Заткнись, – рявкнул Макс, – шайзе![32]

– А вдруг он другой дорогой поехал, – влез Фери, – а мы тут торчим.

– Пло… – договорить Долгий не успел. Макс оторопело уставился на свалившегося подручного. Питер лежал неподвижно, в его спине торчал кинжал. Очень дорогой.

– Если я не ошибаюсь, вы кого-то ждёте? – донеслось из зарослей. – Могу я чем-нибудь помочь?

Цангер резко обернулся. Рудольф Ротбарт собственной персоной стоял у дальней стены, за его спиной виднелся тусклый свет. Калитка, будь она неладна, калитка! Сейчас мерзавец удерёт – и всё! Хозяин церемониться не станет, если выкрутится, разумеется.

– Так вы ждёте кого-то другого? – в красивом голосе послышалось разочарование. – Что ж, не смею вам мешать.

Рыжий Дьявол отвесил издевательский поклон и сделал шаг к калитке. Его нельзя отпускать, ни в коем случае нельзя.

– Вперёд! – проревел Цангер, отбрасывая плащ.

Этого хватило. Фери, Конрад и старина Хунд – ребята бывалые, не растерялись. Троица брызнула в стороны, чтоб наброситься на Рыжего с разных сторон. Это было правильно. Было бы, соизволь принц-регент обождать. Но ждать Дьявол не стал – рыжая молния метнулась к Конраду, и тот от неожиданности сплоховал. Удар в горло, и регент, не оглядываясь на свежего покойника, обернулся к уцелевшим. Справятся? Цангер замер, сжимая шпагу и кинжал. Он не должен рисковать, не имеет права… Бочка Фери – отличный фехтовальщик, да и Хунд – парень не промах. За Конрада они с кого хочешь шкуру спустят.

Злобно лязгали клинки, трещал бурьян, метались чёрные тени. Не хватало, чтоб сюда принесло стражу! Фери прыгнул вперёд, норовя достать принца в бок, и тут дьявол подсказал тёзке сделать длинный выпад. Шпаги ударили одновременно. Хунд ткнулся лицом в крапивный куст, да так и остался лежать, но Фери своё дело сделал. Рыжий глухо вскрикнул и пошатнулся. Ранен или поскользнулся? Ротбарт хрипло ругнулся и обернулся к Бочке. Неистовая атака, и Фери сложился вдвое, судорожно вырывая застрявшую меж рёбер шпагу.

Рыжий дёрнулся вернуть оружие, но его повело назад, потом вбок. Неужели всё-таки ранен? Похоже на то! Фери вырвал шпагу принца из раны и свалился, придавив своей тушей эфес, но Дьяволу было не до оружия. Цангер с трудом верил собственным глазам, но это не было ни бредом, ни ошибкой. Рудольф Ротбарт в самом деле медленно осел в примятый бурьян и застыл в жуткой полусидячей позе, упираясь руками в землю. Слава Богу, получилось! Парней, конечно, жаль, но главное – дело! Его нужно закончить, и побыстрее.

Макс, не выпуская из рук оружия, двинулся к раненому. Принц медленно поднял голову. В исступлённом лунном свете лицо Ротбарта казалось жуткой маской. Прокушенная губа, сведённые брови, волчий блеск в глазах. Да, ранен, да, тяжело, но вряд ли смертельно,