Пройдя по длинному коридору, они вскоре вошли в один из тех самых кабинетов, про которые подумал Бородин. Это был небольшой бокс, где у стены стоял стол и два металлических стула, ножки которых были привинчены к полу. Предложив гостю сесть на дальний стул, сам Григоренко занял место во главе стола. И первое, что он сделал после этого — выдвинул верхний ящик стола и достал на свет кожаную папку. Ту самую, которую Бородин несколько дней назад передал Исааку Киршману и где был воропаевский доклад о переброске стока сибирских рек в Среднюю Азию.

— Вам знакома эта папка, Александр Терентьевич? — спросил Григоренко, глядя в глаза собеседнику.

В этот миг ни единый мускул не дрогнул на лице Бородина, который за долгие годы работы в разведке был научен держать себя в руках в самых экстремальных ситуациях — в 101-й школе КГБ их этому учили не один месяц. Поэтому он взял в руки папку, внимательно осмотрел ее со всех сторон и, вернув на стол, ответил:

— Эту папку я вижу в первый раз, Григорий Федорович.

— А вот этот доклад? — и Григоренко извлек из того же ящика листы с отпечатанным на машинке текстом.

И снова Бородин взял в руки извлеченный из стола вещдок и, полистав его, дал такой же отрицательный ответ.

— Тогда как вы объясните, что на этой папке, которую вы видите в первый раз, обнаружены ваши отпечатки пальцев? — задал главный контрразведчик вопрос, который Головин уже ожидал услышать, после всего увиденного здесь.

— В этом факте есть состав преступления? — искренне удивился Бородин.

— Его не было бы, если бы это была обычная папка и обычный доклад, коих существуют тысячи. Но дело в том, что это серьезные вещдоки, которые попали к нам в руки в ходе поисковой операции против одного особо опасного «крота».

— Ошибки быть не может? — глядя в глаза собеседнику, спросил Бородин.

— Вам ли не знать, Александр Терентьевич, что наши эксперты не ошибаются.

— Тогда на вашем месте, Григорий Федорович, я бы не верил ни одному моему слову.

Эта фраза, сказанная гостем так, как будто он признал свою вину и готов был принять самое суровое наказание, подействовала на Григоренко смягчающе. Его взгляд подобрел, уголки губ дрогнули.

— Поймите меня правильно, Александр Терентьевич, и не обижайтесь, — после короткой паузы возобновил разговор контрразведчик. — Я ознакомился с вашей анкетой и могу сказать, что она безупречна. Вы всегда были на хорошем счету в Комитете. Однако наличие ваших пальчиков на этой папке может перечеркнуть все ваши прежние заслуги.

— Неужели эта кожаная вещица действительно влипла в столь серьезную историю? — спросил Бородин.

— В очень серьезную, — кивнул головой контрразведчик. — И если вы не сумеете объяснить мне, каким образом на ней «нарисовались» ваши пальчики, ваше дело плохо.

— Я должен сделать это прямо сейчас, сию минуту?

Вместо ответа Григоренко взглянул на свои наручные часы и только потом произнес:

— У меня через двадцать минут начнется совещание. Поэтому у вас есть два часа, чтобы вспомнить историю ваших взаимоотношений с этой папкой. Если хотите, я могу распорядиться, чтобы вам принесли чай и бутерброды.

— Спасибо, но перед отъездом на работу я успел позавтракать.

— В таком случае, встретимся через два часа.

Сказав это, Григоренко забрал со стола папку с докладом и направился к двери. Но на самом пороге Бородин его окликнул:

— Григорий Федорович, поправьте ваши часы — они отстают ровно на четыре минуты.

Контрразведчик с удивлением посмотрел на Александра, после чего кивнул головой и вышел из кабинета, оставив гостя наедине со своими мыслями.

«Кажется, я влип, причем капитально, — подумал про себя Бородин, едва дверь за контрразведчиком закрылась. — И если за два часа я не найду выхода из этой ситуации, меня ждет провал. И Шараф-ака останется без ценного источника в тот самый момент, когда на кону не только его судьба, но и судьба всей республики».

Генеральный секретарь сидел за столом и что-то писал, когда в дверь кабинета постучали. Это был Павел Лаптев, который пришел без вызова и явно не без дела — он принес генсеку несколько важных документов на подпись. Подписывал их Андропов не глядя, а Лаптев по ходу дела давал комментарии — сообщал, что за документ подписывается. Когда Андропов взялся за последний документ, на котором была «шапка» КГБ, Лаптев сообщил:

— С Лубянки пришел запрос на празднование 95-летия Андрея Павловича Федорова. Просят помочь выбить через Совмин дополнительные средства и осветить это дело в СМИ — на радио, по телевидению и в печати.

— Федоров, это который? — подняв глаза на помощника, спросил генсек.

— Тот, который участвовал в операции «Синдикат-2». Помните, с ее помощью наши коллеги сумели выманить сюда из Парижа Бориса Савинкова.

Услышав это имя, Андропов, естественно, сразу все вспомнил. Это была знаменитая контрразведывательная операция ГПУ, которая прямо вытекала из другой такой же операции — «Трест». Целью обеих было создание в Советском Союзе фальшивой организации антибольшевистского подполья «Монархическое объединение Центральной России» (МОЦР), чтобы выявить в СССР настоящих монархистов и антибольшевиков. Длились эти операции около пяти лет (1921–1926) и чекист Андрей Федоров играл в «Синдикате-2» одну из ключевых ролей. Именно он отправился за границу под видом члена центрального комитета партии «Либеральные демократы» Мухина, чтобы убедить Савинкова в существовании дееспособной подпольной организации в СССР и склонить его к сотрудничеству. При этом он проявил исключительную смелость, находчивость и самообладание, выдержав неоднократные проверки, в том числе под дулом пистолета, которые устраивал ему ближайший помощник Савинкова — бывший белогвардейский офицер Сергей Павловский, он же Серж, человек, которого даже его товарищи называли зверем за его жестокость.

Поставив свою подпись на последнем документе, Андропов откинулся на спинку кресла и, взглянув на Лаптева, произнес:

— А ведь это идея, Павел Павлович.

— Вы это о чем, Юрий Владимирович, — убирая документы в папку, спросил помощник.

— Я про эврику, которая меня посетила в связи с юбилеем Федорова. А что если и нам провести против Рашидова новую операцию «Трест» или «Синдикат» — назовите их как хотите?

— Предлагаете создать фальшивую организацию? — догадался Лаптев.

— Именно! — кивнул головой Андропов. — Чем мы хуже наших далеких предшественников? Они, конечно, были виртуозами своего дела, но и мы не лыком шиты. Как вы полагаете?

— Я думаю, что не лыком, — улыбнулся Лаптев.

— Тогда свяжитесь с Григоренко и обрисуйте ему наш замысел. Надо попытаться заманить Рашидова в этот капкан, с помощью которого мы попытаемся его дискредитировать, а также сделаем попытку добраться и до Джуры. Если у Григория Федоровича будут какие-то вопросы, тогда свяжите меня с ним. Впрочем, думаю, вопросов ко мне у него не будет — операцию «Трест» прекрасно знают все наши контрразведчики. И как это до сих пор эта идея не пришла нам в голову?