Веном велел симбиоту обнажить плоть, осторожно окунул палец правой руки в жидкость и растер ее между пальцами. На ощупь она была сначала скользкая, но затем стала липкой. Не едкая. Он втер небольшое количество в кожу и присмотрелся.

У Венома отвисла челюсть – он словно втер в кожу жидкую радугу. Влажная полоска на руке переливалась всеми цветами, становясь ярче по мере того, как пятно высыхало. Он поводил рукой из стороны в сторону, и цвета начали меняться, словно маслянистые пятна в луже, ни разу не повторяясь, даже когда он несколько раз подряд одинаково двигал рукой.

«Это еще что такое?»

Затем ему вспомнился новостной сюжет, который он увидел пару месяцев назад, и внезапно стало ясно, почему именно эта канистра, а вовсе не радиоактивные отходы, была самой важной частью поставки.

Репортаж показали на одном из главных информационных телеканалов Сан-Франциско. Это был дайджест европейских новостей. Между сюжетами о новых фолк-фестивалях и премьерах на подмостках лондонского Вест-Энда, о проблемах латверианской политики и переселении русского осетра из загрязненных водоемов в чистые финские озера, таился небольшой материал о новой европейской валюте.

Европейская валютная единица, или ЭКЮ[32], наконец-то начинала превращаться в многонациональную валюту, какой ее и задумывали архитекторы Общего Рынка, даже невзирая на протесты правительств отдельных стран, опасавшихся, что нововведение пошатнет позиции национальных валют. Слишком уж привлекательна была валюта, имевшая одинаковую стоимость на территории всего Союза, ныне входящего в число трех крупнейших торговых блоков в мире. После того, как были устранены все основные проблемы существующего механизма обменного курса, большинство стран ЕС успокоилось и разрешило печать бумажных ЭКЮ.

Основной проблемой, однако, оставалась подделка. Любая валюта, настолько популярная, чтобы находиться в ходу во всех уголках континента, была просто обязана привлечь внимание всех наиболее талантливых фальшивомонетчиков планеты. Сотрудники служб безопасности из кожи вон лезли, чтобы решить эту проблему прежде, чем она превратится в серьезную угрозу. ЭКЮ печатались с применением бо́льшего числа стратегий по борьбе с подделками, чем любая другая валюта в истории.

Таким образом, ЭКЮ превратились в кошмар для фальшивомонетчика. Гравировкой банкнот любезно занимались швейцарцы в сотрудничестве с наиболее талантливыми коллегами из Лихтенштейна. Фактически, это было настоящее произведение искусства: на банкнотах всех номиналов звездный орел Союза сливался с переплетающимися гербами всех стран-членов ЕС и переливался почти сотней разных цветов. В каждой банкноте было три отдельных водяных знака, различные зоны микропечати и металлизированная полоска, в которую был вшит микрочип с номером купюры и прочей аудиторской информацией. Все эти меры предосторожности были вполне разумны в эпоху, когда искусство фальшивомонетничества не отставало от технологий, призванных с ним бороться.

Но один из аспектов печати этих банкнот оставался уникальным – ЕС специально приобрел на него лицензию у французов, которые изобрели особые чернила, менявшие цвет в зависимости от расположения источника света и движения купюры. Эти чернила были самой надежной из мер по борьбе с подделками, поскольку любой, кто взял бы в руки банкноту, сразу смог бы отличить оригинал. Напечатанные ими слова и картинки мерцали и переливались всеми оттенками радуги, создавая иллюзию глубины.

Ни один из фальшивомонетчиков не смог воспроизвести эти чернила. Секрет их производства, пожалуй, был самой охраняемой тайной во Франции, и в результате чернила стали желанным товаром в европейском преступном сообществе. На черном рынке за них можно было выручить больше, чем за любое запрещенное вещество, включая оружейный плутоний. В сюжете говорилось, что было предпринято уже несколько попыток украсть чернила, но все они провалились.

Даже небольшая банка этих чернил имела огромную ценность. По сути, то была «лицензия» на печать денег любого достоинства, а номинал ЭКЮ доходил до десяти тысяч, равных пяти тысячам долларов.

Веном стоял на берегу, продолжая рассматривать радугу на руке. Перед ним складывался крайне неприятный сценарий. ОХИК или кому-то из их подельников удалось добыть небольшое количество этих чернил. Возможно, от кого-то из высокопоставленных чиновников ЕС в Брюсселе, возможно, от какого-нибудь бюрократа, которому было, что скрывать. А главную скрипку в Евросоюзе, безусловно, играла Германия. Веном вспомнил о Немецком торговом банке и задумался об их связях. «Вот и еще одна тема, которую мы обсудим с друзьями господина Готтшалка, когда до них доберемся».

Но он вполне мог представить ситуацию, при которой ОХИК или связанные с корпорацией люди напечатают столько ЭКЮ, сколько им заблагорассудится, и используют их для покупки еще большего количества радиоактивных отходов как из легальных, так и из нелегальных источников, – и те, и другие с радостью примут валюту. А ведь это был только один из бочонков. Второй они выбросили за борт. Если они успели их привезти, то, скорее всего, прямо сейчас кто-то в ОХИК тщательно изучал формулу чернил и пытался ее воспроизвести. Опытному химику такое вполне по силам.

Как только они закончат полный анализ и смогут производить столько чернил, сколько захотят, в оборот может попасть практически бесконечное количество поддельных ЭКЮ, и в течение каких-то пары месяцев европейский рынок будет ими наводнен. Экономике всего континента может быть нанесен непоправимый урон. Или… какой-то любитель шантажа просто возьмет всю экономику ЕС в заложники, угрожая подобным сценарием, и пообещает остановить печать за соответствующую плату.

Веном аккуратно вернул крышку на место, встал и велел симбиоту снова покрыть кожу костюмом. Ему придется изучить все эти возможности. Но сперва… сперва нужно довести до конца дело на севере. Еще оставалась проблема Курта Коннорса, засевшего в своем маленьком убежище посреди Эверглейдс и занимающегося одному богу известно чем, но наверняка по уши погрязшего в контрабанде. Если он был…

Веном улыбнулся, и улыбка эта не сулила Ящеру ничего хорошего. Доктор Коннорс вскоре получит сполна все, что ему причитается за его труды, и вовсе не в той валюте, на которую рассчитывает.

«А потом… потом настанет черед Человека-Паука».

С маленькой канистрой чернил под мышкой, Веном развернулся и поспешил на север.

ЗАВЫВАЯ сиренами и мигая сигнальными огнями, три армейских джипа неслись по травяному бездорожью базы на мысе Канаверал по направлению к дороге, шедшей на юг. В первой и последней машинах сидели вооруженны люди, в джипе посередине разместились два сотрудника службы безопасности НАСА, лейтенант ВВС и ошеломленный дружелюбный сосед Человек-Паук.

– Вы могли запихнуть меня в багажник, – обратился Паучок к сидящему по соседству лейтенанту, – вы могли меня застрелить.