Ангел положил свою белоснежную руку на неистово стучавшее сердце Иисуса, пытаясь утихомирить его.

— Успокойся, дорогой мой, — сказал он, и глаза его игриво заблистали.

— Не волнуйся. Тебя не распяли.

— Так, значит, и крест, и гвозди, и мучения, и солнце, покрывшееся мраком, — все это было всего-навсего сон?!

— Сон. И во сне ты претерпел все свои страсти: во сне тебя подняли на крест и пригвоздили к нему, изранив руки, ноги и сердце твое столь жестоко, что — глянь-ка! — до сих пор из них струится кровь…

Иисус посмотрел вокруг безумным взглядом. Где он? Что это за поля, цветущие деревья и воды? «А Иерусалим? А моя душа?» Он повернулся к Ангелу, прикоснулся к его руке. Как свежа, как крепка его плоть!

Ангел-хранитель, мальчик мой! С каждым твоим словом плоть мои становится легче, крест становится тенью креста, гвозди — тенью гвоздей, а распятие уплывает облаком в небо… Ангел обнял его за плечо.

— Пошли, — сказал он, ступая широкими, летящими по цветущему лугу шагами. — Великая радость ожидает тебя, Иисусе Назорей: Бог позволил мне дать тебе насытиться всеми радостями, которых ты втайне желал на земле, дорогой мой… Благо есть земля — вот увидишь! Благо есть вино, смех, улыбка на губах жены и убаюкивание на коленях сына-первенца… Мы, ангелы, — представь себе! — часто заглядываемся на землю, склонившись с небес, и только вздыхаем.

Он поиграл своими большими зелеными крыльями и обнял Иисуса.

— Поверни голову и оглянись назад, — сказал Ангел.

Иисус обернулся, и что же он увидел? Вдали сиял высоко в лучах восходящего солнца Назарет. Городские ворота были распахнуты настежь, народ валил оттуда тысячными толпами, и все то были вельможи да знатные дамы, одетые в золото, верхом на белых конях, а в воздухе реяли белоснежные шелковые знамена с вышитыми на них золотыми лилиями. Они спускались с усеянных цветами гор, проезжали мимо царских замков, кружили вокруг гор, словно обнимая их, переезжали через реки, их звонкий смех, болтовня и веселье сливались в один сплошной гул, а из густой чащи доносились вздохи…

— Ангел-хранитель, мальчик мой, что это за вельможи? Кто эти цари да царицы? Куда они едут? — растерянно спросил Иисус.

— Это царская свадебная процессия, — ответил с улыбкой Ангел. — А едут они на свадьбу.

— А кто женится?

Глаза Ангела лукаво заблистали.

— Ты, — ответил он. Это первая радость, которой я одаряю тебя.

Кровь прилила Иисусу к голове: он сразу же догадался, кто была невеста, и вся плоть его возликовала.

— Пошли, — нетерпеливо сказал Иисус. И тут он заметил, что и сам скачет верхом на белом коне с расшитым золотом седлом. И когда только его убогая, вся в заплатах одежда успела превратиться в бархат и золото? Голубое перо раскачивалось у него над головой. Это и есть Царство Небесное, которое я провозглашал людям? — спросил Иисус.

— Это, мальчик мой?

— Нет. — со смехом ответил Ангел. — Нет. Это — земля.

— Как же она изменилась!

— Она вовсе не изменилась, это ты изменился. Когда-то твое сердце не желало ее, но в один прекрасный день оно пошло против воли твоей и теперь желает ее. В этом вся тайна. Гармония земли и сердца, Иисусе Назорей, — вот что есть Царство Небесное… Но что зря время терять на пустые разговоры? Идем, невеста ждет.

Теперь и Ангел тоже скакал верхом на белом коне. Они двинулись в путь. Горы у них за спиной наполнились ржанием коней — то спускались царские всадники, женский смех становился все громче. Птицы порхали в воздухе, устремляясь на юг, и щебетали: «Он идет! Идет! Идет!» А одна птица — сердце Иисусово — уселась ему на голову и запела: «Я иду! Иду! Иду!»

И вдруг среди этой скачки, среди этого ликования он вспомнил своих учеников. Он оглянулся и стал искать их взглядом в толпе вельмож, но не нашел. Тогда он растерянно посмотрел на своего спутника и спросил:

— А где же мои ученики? Я не вижу их. Где они?

Презрительный смех раздался в ответ.

— Они разбежались.

— Почему?

— Испугались.

— И Иуда тоже?

— Все! Все! Вернулись к своим челнокам, попрятались по хижинам, клянутся, что никогда не видели и не знают тебя… Не оглядывайся назад, не думай о них. Смотри вперед.

Пьянящий запах цветущих лимонных деревьев наполнил воздух.

— Приехали, — сказал Ангел и спешился.

Конь растаял в воздухе.

Протяжное, жалобное мычание, полное муки и нежности, послышалось из масличной рощи. Иисус вздрогнул так, словно звуки эти исходили из его нутра, и посмотрел туда. Там поблескивал черной шерстью привязанный к стволу маслины белолобый бык с широким задом и задранным кверху хвостом, с рогами, увенчанными венка.

Никогда еще не приходилось Иисусу видеть такой мощи, такого блеска, таких крутых рогов и темных, исполненных мужества глаз. Страх охватил его.

«Это не бык, это одно из мрачных, бессмертных обличий Всемогущего Ноя», — подумал Иисус.

Ангел стоял рядом и лукаво улыбался.

— Не бойся, Иисусе Назорей, это бык, молоденький, девственный бычок. Посмотри, как он торопливо высовывает и вновь прячет язык, облизывая влажные ноздри, и, согнув голову, бодает маслину, ведя с ней бой. Он пытается разорвать веревку и убежать… Взгляни туда, на луг! Что ты там видишь?

— Телки, телочки… Они пасутся.

— Нет, не пасутся. Они ожидают, когда бычок разорвет веревку. Слушай! Он замычал снова: сколько нежности, мольбы, силы! Воистину мрачный раненый бог… Почем разъярился его лик? Почему ты смотришь на меня мрачным, угрюмым взглядом, Иисусе Назорей?

— Пошли, — тихо промычал Иисус, и голос его был исполнен нежности, мольбы и силы.

— Сначала я отвяжу бычка, — ответил, засмеявшись. Ангел. — Разве тебе не жаль его?

Он подошел к бычку и развязал веревку. Какое-то мгновение девственный зверь оставался неподвижен, а затем, вдруг поняв, что он свободен, резво прыгнул и помчался на луг.

В то самое мгновение в саду лимонных деревьев раздался сладостный звон браслетов и ожерелий. Иисус обернулся: Мария Магдалина, стыдливая и робкая, стояла перед ним в венке из цветов лимона.

Иисус бросился к ней и заключил в объятия.

— Магдалина, любимая! — воскликнул он. — Сколько лет мечтал я об этой минуте! Кто стоял между нами, мешая нам? Быть может Бог? Почему ты плачешь?

— От избытка радости, любимый, от избытка страсти. Пошли! Пошли! Веди меня!

Он повернулся, чтобы попрощаться со своим спутником, но Ангел растаял в воздухе. Исчезла и многочисленная царская свадебная процессия — вельможи и знатные дамы, цари, белые кони, белые лилии. Внизу, на лугу бык покрывал телок.