Иден радостно пофыркивала в ожидании предстоящей прогулки на свежем бодрящем воздухе; Стивен помог Марии взобраться в седло и обернул ее ноги полами тяжелого плаща и плотными юбками. Двое других слуг вскочили в седла, а Стивен задержался на минутку рядом с Нэнси, неловко комкая в руках полотняный картуз.

— Поцелуй же девушку на прощание, Стивен. Мы отправляемся в город, — подбодрила его Мария, улыбаясь влюбленным.

— Будет исполнено, миледи, — серьезно ответил Стивен. Потом вскочил на лошадь, Нэнси замахала рукой, и они выехали из-под защиты уютных гринвичских стен красного кирпича на занесенную снегом дорогу, шедшую вдоль реки до самого Лондона.

Узенькая, крытая соломой таверна, которую Стафф выбрал для встречи с Марией, называлась «Голова королевы»; над входом красовалась грязная вывеска, призванная изображать лик королевы Екатерины, которая с высоты взирала на кривой переулок. «Голову королевы» с обеих сторон тесно обступили другие двух- и трехэтажные строения, скучившиеся в тени Тауэра, на улочке Куперс-роу. Единственное, что могло напоминать Анну в лице, изображенном на вывеске, если бы владельцу пришлось переделывать «портрет», подумалось Марии, пока она спешивалась у ворот, — это пристальный взгляд.

Нос у нее так замерз, что она закрыла его перчатками и дышала в них, как делала и всю дорогу в седле. Щеки горели, а пальцы ног совсем онемели от холода, но все это ее не волновало. Главное — завтра венчание! Венчание с мужчиной, которого она сама выбрала и к которому стремилась всем сердцем.

— Сюда, госпожа, — сказал Стивен, придерживая дверь под вывеской. Внутри было темновато, и глаза Марии вгляделись в эту полутьму в поисках рослой фигуры Стаффа. Казалось, в зале никого не было. Позади Стивен захлопнул дверь, с улицы перестало тянуть холодом.

Стафф вскочил на ноги — он сидел, согнувшись, на скамье у пылающего очага.

— Мария, любимая! Слава Богу! — Он заключил ее в теплые объятия и подвел к огню. Она отпила из его чаши теплого эля и протянула руки ближе к пламени. Стафф наблюдал за ней, придерживая ее сзади за талию.

— Она без малейших затруднений позволила мне уехать, — услышала Мария свой торопливый доклад. — Дуреха Рочфорд попыталась было вмешаться, но Анна такого не терпит. Теперь уж если она что решила, то на всякого, кто посмеет перечить, изливается буря гнева. А ты так молчалив, мой господин! Как там, в Уивенго?

— В усадьбе уютно, прибрано, она ожидает свою хозяйку, Марию Буллен, если только нам придется там жить. Я вчера по дороге в Лондон все размышлял об этом — а не отказаться ли от намеченного и не обвенчаться ли в Колчестере, а потом дать им знать, когда мы уже устроимся в Уивенго как следует? Может, мы скажем им, что там полно привидений, и тем отвадим их от Уивенго? — Он взял ее холодные руки в свои и согрел, осторожно растирая. — Мне очень хотелось поступить именно так, но я понимал, что этого делать нельзя, иначе на нас спустят всех собак. — Он опустил глаза на свои сапоги. — И мне впервые за долгое-долгое время захотелось стать мятежником.

— Пожалуйста, Стафф, не нужно так говорить.

— Да нет, не пугайся, девочка. Я же не всерьез, просто мне очень хочется увезти тебя подальше от их любопытных взглядов, от жадных рук, и оттого я временами теряю осторожность. Если не чертов Кромвель пожирает тебя своими похотливыми глазками, так твой отец делает мне завуалированные намеки на то, что имеет виды на твое замужество, — чтобы не выпускать меня из-под контроля.

Мария повернулась к нему и взяла руками его худощавое красивое лицо.

— Стафф! Посмотри на меня.

Он поднял на нее взгляд темных глаз и улыбнулся.

— Этот приказ я готов выполнить всегда, милая моя.

— Я говорю серьезно. Послушай. Больше нам незачем их бояться. После завтрашнего дня они уже не смогут нас разлучить. Нас обвенчают, и уж тогда никакой другой мужчина не посмеет согласиться на брак со мной. А коль и придется вытерпеть их гнев, то мы будем рядом друг с другом. И если нас подвергнут опале и прогонят от двора, тем лучше — я с удовольствием стану жить в Уивенго.

Он заглянул в глубину ее сияющих глаз.

— Вот эта Мария, которую я возьму себе в жены, гораздо сильнее той, к которой я стремился когда-то. Что бы ни случилось, любовь моя, ты будешь жить в Уивенго, и скоро. Это я тебе обещаю. А сейчас нам пора пускаться в путь в Хэтфилд, чтобы завтра с первыми лучами рассвета повернуть Санкторума и Иден в направлении постоялого двора мастера Уитмена и той сельской церквушки. Но сначала я потребую поцелуя от моей суженой, ибо ее уста уже достаточно согрелись, на мой вкус. — Медленно-медленно он притянул ее к себе и сомкнул руки сзади на тяжелых складках теплого плаща. Поцелуй был нежным, потом он стал крепче и настойчивее. Когда Стафф поднял голову, Мария увидела в его глазах знакомое пламя страсти. — Пойдем, милая девочка. Вперед, в Хэтфилд, не то свадьбу нам придется играть здесь, в этой грязной таверне. — Он подхватил свой черный плащ и шапку, и они вдвоем, держась за руки, поспешили к двери.

К тому времени, когда в ранних сумерках чисто-белый снег стал выглядеть серым, они уже добрались до Хэтфилда, и Мария провела с Генри Кэри два часа. Худенький, усыпанный веснушками мальчик с золотисто-каштановыми волосами был учтив и горячо любил мать. Он читал для ее удовольствия греческие и латинские стихи, рассказывал, как хорошо ладит с наставником и с сыном Его величества, Фицроем. Он высказал горячее желание повидать свою тетушку, новую королеву, которую совсем не помнил, покинув двор едва не в младенческом возрасте. Дважды он просил мать кланяться от него дорогому дедушке. Когда мальчик упомянул о дедушке во второй раз, в душе Марии шевельнулось какое-то пугающее подозрение. Она постаралась спокойно во всем разобраться.

— А часто ли тебе доводится видеть дедушку Болейна, Гарри?

— Ой, матушка, очень часто! С последнего раза две недели прошли. Он привозит такие чудесные подарки, часами рассказывает мне о жизни при дворе, пообещал, что когда-нибудь я тоже там окажусь. Он мне сказал, что я смогу с его помощью занять высокое место у трона Его величества.

— Ну конечно, конечно. Теперь, когда твоя тетушка — королева, ты можешь достичь высокого положения. Она мне говорила, что ты можешь стать наперсником ее детей, когда те родятся.

— Но дедушка сказал, что я мог высоко подняться уже давно, матушка, даже прежде, чем новая королева заняла место… ну, стала королевой.

«Чтоб отцу к чертям провалиться, — вспыхнула в ее мозгу отчетливая мысль. — Он ни разу не говорил мне об этих визитах. Еще бы! Ему же не хочется, чтобы я знала, как он регулярно отравляет сознание мальчика. Когда вернусь, надо обязательно сказать ему, чтобы прекратил все это, иначе я скажу Его величеству именно то, чего драгоценный папенька так страшится. У него не выйдет использовать мальчика на тот случай, если потерпят крах остальные расчеты, как удержаться у власти!»

— Матушка, у вас такой сердитый вид! Что-то случилось? — К ней склонилось бледное открытое лицо Гарри.