Все дела его в вере, вера в истине, истина в вечности, вечность в нетлении, нетление в начале, начало в Боге. «И был свет».

На сие доброе свое дело взирал Вышний добрым своим оком. Он, презирая нашего света подлую худость, терпящую запад, единственно смотрит на свой невечерний свет, в вещественном солнце поселившийся и для любителей своих от сени его исходящий, как жених от чертога своего. «И видел Бог свет как добро».

А дабы из двоих одно составляющих естеств не последовала смесь, а из нее идолочтение, разделил Творец между светом славы своей и между тьмою тлени нашей, между истиною и между образующею сенью: «И разлучил Бог между светом и…»

И назвал свет истины днем, а сеннообразную тьму – ночью. «И назвал Бог свет – днем…» Но дабы опять не последовал раздор, разрывающий двоицу сопряженных воедино естеств, сделан из тьмы и света, из дня и ночи, из вечера и утра «день единый». Сей есть мир Божий! Лето радости и веселия, время вожделенное, день Господень. Один он в тысяче лет, а 1000 лет в нем.

Сей день сотворил Господь из противных натур: из лукавой и доброй, тленной и нетленной, из голода и сытости, из плача и радости в неслитном соединении.

Между водою подлою и небесною как разделяющая, так и соединяющая укреплена вечная твердь. А на все сие смотрит Создатель как на доброе, не как на лукавое.

В сем первом дне явилось фигур 6: тьма, свет, ночь, день, вечер, утро.

Из тех фигур символов 3: тьма и свет, ночь и день, вечер и утро.

Символ составляется из фигур двоих или троих, означающих тлень и вечность. Сюда-то смотрит Божий тот запрос к Иову: «В какой земле вселяется свет?» «Тьме какое есть место?» Например: вечер и утро; вода, твердь и облако; море и суша.

Вечер есть дом тлени, а утро – град вечности. «Вечером водворится плач, а заутра – радость».

В воде и море вместились тьма и смерть, а на суше, на небе и в облаке вселились свет и жизнь.

Такие фигуры, заключающие в себе тайную силу, названы от эллинских любомудрцев: emblemata, hieroglyphica.

А в Библии называются: чудеса, знамения, пути, следы, сень, стена, дверь, оконце, образ, предел, печать, сосуд, место, дом, град, престол, конь, херувим, сиречь колесница и проч… Они-то суть скоты, звери, птицы, чистые и нечистые, а Библия есть ковчег и рай Божий, проще сказать – зверинец.

Сюда ж в число ввел и человека. Должно трезвенно поднимать очи, когда здесь начитать: одеяние, мех, рубище, пелены, ясли, коробочка, корзинка, гнездо, нора, расселина, пещера, гроб, ров, темница, узы, сеть, плетень, куща и сим подобное.

«Сколь добры дома твои, Иаков, и кущи твои, Израиль!..» Также, когда начертается фигура циркульная, плоскокруглая, шаровидная, какая есть перстень, хлеб, монета и проч., или виноградные и садовые плоды с ветвями и семенами и проч. Смотри бодро! Например, когда миловидная женщина Авигея привезла Давиду, между прочим, 200 хлебов, корзину гроздей и 200 вязанок смокв. «Привязывающий к лозе жеребенка своего». «Тебе и семени твоему…»

Сей есть природный стиль Библии! Историальною или моральною лицемерностью так сплести фигуры и символы, что иное на лице, а иное в сердце. Лицо, как шелуха, а сердце есть зерно, и сие-то значит: «Вениамин – волк, хищник рано ест, еще и на вечер дает пищу».

И не дивно, что весь Израиль толчет в ступах манну[189]. Манна значит что то? Сиречь чудо, а чудо есть образ или фигура.

Сама ее о фигурах речь дышит гаданий мраком, и самая кратчайшая сказочка заключает в узле своем монумент сладчайшей вечности; как корка зерно, а жемчуга мать жемчужину и как луна солнечный свет отдает по всей земленности своей. Например.

Под сим историчным видом закрылось то же, что под тем: «Вначале сотворил Бог…» Совершение, верх, конец и начало есть то же. Иаков, благословляя, сиречь делая фигурою Божиею Иосифа, переносит на верх главы его силу, вечность образующих холмов или горних верхушек являющихся из-под потопа. То ж делает и Моисей? «От верха гор начала и от верха холмов вечных земля ест Иосифова», – говорит Моисей. Также кланяется Иаков верху жезла Иосифова. Вспоминает и Давид верх волос. Но все сие: «Изнемог – ты же совершил».

Верхи гор, волосы голов, лучи зари и солнца – вес сие ничто есть. Но сии фигуры текут к вечному, его ж силою влекомые, как гласит запрос его к Иову: «Вечернюю звезду за волосы ее привлечешь ли?» Он один совершение и конец светилам и знамениям. «Да станет солнце! И стало солнце и луна». «Пока пришедши, стал вверху… Се ныне!»

«Совершилися небо и земля и все украшение их». Спаситель, умирая, последний испустил вопль: «Совершилося», сиречь сия история с нравоучением создана вначале: то есть в Боге, отце моем. «Вначале было слово». И все сие идет к вечного точке, как к своему совершению. Все сие ныне совершенно уже и отделано. «Совершилися небо и земля».

Не наше сие и не до нас. Божие есть время и дело, и слава. «Совершил Бог в день шестой дела свои».

Когда весь символический мир устроен в течение к божественному центру, можно сказать: «Совершилося небо и земля». И когда уже вся тварь приспела к намеренной своей точке и покою, достойно сказать: «Совершилося».

Как исчезает стебель при зрелости пшеничного зерна, а правдивее сказать, скрывается в зерне, так вся фигуральная мертвенность, доплыв к своему пристанищу, пожертая жизнью, истребляется. Сего просит возлюбленный, находясь фигурою его. «Ослабь меня, да почию…» «Исчезли очи мои…» «Кто даст мне крылья?»

Отсюда речи пророков: «звезды падут»; «солнце померкнет»; «совьется небо, как свиток» и прочее – дали повод думать, будто мир обительный когда-то погибнет.

В умирающей на кресте Христовой плоти умирает весь вздор историальный, и достойно испущен голос сей: «Совершилося».

Тогда померкнет солнце, раздирается вся фигуральная завеса, а светает утро всемирного и премирного воскресения.

Пример второй.

Вот встречает смешным лицом историчный вздор! Глупость сим довольна, а сами премудрые, не раскусив, соблазняются. Кроме наличности, нет ничего тут нелепого, все простое для разумеющих. Просто сказать: Бог, всю тварь сделав славы своей фигурами, сделал особенным портретом день субботний.