Чисто беленные стены, пестрые половички на полу, цветы в горшках, вышитая скатерть, пюпитр с раскрытой толстой книгой, корзинка с вязаньем – ни дать ни взять идиллия из старой доброй детской сказки. После которой дети крепко спят всю ночь и видят хорошие сны.

Читающая возилась у печки, проверяя готовность ароматной сдобы. Все это напоминало сцену из «Матрицы».

– Печеньицем угощать не буду, – громко сказала волшебница. – А присесть предложу.

Она повернулась к гостье, давая себя рассмотреть как следует. Ну и самой взглянуть на пришлую.

Не было в Читающей ничего особенного. Обычная женщина-униэн средних лет – высокая и крепкая, с правильными чертами лица: высокий лоб, ровный нос, густые темные брови, серые глаза, бледные губы. Черные толстые косы, перевитые синими лентами, ниспадали почти до самого пола. Синей полосой были оторочены горловина и подол котты из темно-коричневой шерсти. Испачканные в муке руки Читающая вытерла о чистый фартук и сделала приветственный жест.

– Спасибо, – отозвалась Хелит и села на край лавки.

– Не за что пока еще благодарить, – неласково отозвалась волшебница. – Ты выполнила условия, чего же ты хочешь? – спросила она, скрестив руки на груди.

– Я хочу вернуться к своим детям.

– Хм…

Читающая в задумчивости потерла пальцем подбородок, продолжая разглядывать гостью.

– Разве ты не умерла там… в своем мире?

– Умерла.

– А почему хочешь вернуться? – продолжала допрос волшебница. – Разве тебе плохо здесь с Мэем?

– Хорошо, но мои дети…

– Знаю. Они страдают. Смерть матери – это страшное горе.

– Я не могу допустить, чтобы им было плохо.

– Понятно, – отрезала Читающая и, немного помедлив, добавила: – Но я не могу вернуть тебя назад.

У Хелит пересохло во рту, и язык прилип к небу.

– Как? – пролепетала она.

– А так!

Суровое лицо Читающей смягчилось настолько, насколько возможно, она улыбнулась почти жалостливо.

– Ты умерла, и тебя похоронили, родные оплакали, а чужие забыли. В том мире тебя больше нет. Теперь ты здесь.

– Но ты ведь Великая Волшебница! Ты можешь… Как же так?!

В дальнем углу дома стоял ткацкий станок с недоделанной работой. Отличный станок с педальным приводом реми́зок и гребнем-бердо. Сразу видно, что хозяйка знает толк в ремесле. Волшебница уверенно подошла к станку и подманила к себе потрясенную и растерянную Хелит.

– Я лишь читаю по Нитям, но плету их вовсе не я. И Ткач уже сделал свой выбор. Ткань бытия все еще в работе. А ты была лишь частью ее… – Она запнулась, словно собиралась повторить прежнее имя, но передумала. – Хелит Гвварин.

– Значит, все зря. Я зря добивалась исполнения условий, зря мучила Мэя, зря надеялась…

– Нет, не зря, – жестко заявила Читающая. – Ты избавила наш мир от Драконьей Зеницы, ты подарила униэн подлинного короля, и самое важное, наконец-то узнала, кто ты такая. Это немало.

– Но мои дети… как же они без меня?! И не говори, что такова их судьба. Это неправильно!

Хелит почти кричала на Великую Волшебницу.

– Разве я сказала, что бессильна помочь твоим детям? – вопросительно приподняла бровь Читающая. – Что-то я не припоминаю, когда это было.

– Ты сказала, что не можешь вернуть меня, – напомнила ей леди Гвварин.

– Да, именно так. Но помочь могу. Условия исполнены – ты вольна просить меня о чуде. Но не для себя.

– Ах, вот!..

Гостья охнула и прижала ладони к губам, лихорадочно соображая, что хочет сказать ей волшебница.

«Ну конечно же! Как же она сама-то не догадалась?! Эдак ведь кто угодно сможет требовать исполнения своих желаний. Просить можно, но не для себя. И не исключено, что исполняются только истинные желания, как у Стругацких в «Пикнике на обочине», – рассуждала Хелит.

– Все гораздо проще, – усмехнулась Читающая, нежно поглаживая полированное дерево планки ремизки.

– Ты мои мысли читаешь? – поразилась девушка.

– Пфуй! Не так это сложно. И… нет! Сюда приходят только с истинными желаниями. Разве ты еще не поняла, как тяжелы условия? Сокровищ у меня не допросишься. – Улыбка у чаровницы вышла жестокая, если не сказать хищная. – Если хочешь – погуляй и подумай о том, чего бы тебе хотелось, – предложила она великодушно. – Ты зациклилась на перемещении, а есть и другие решения. Хочешь пирожок?

Есть Хелит совершенно не хотелось. Даже пахнущие чем-то сладким пышные пирожки с пылу с жару. К своему ужасу она чувствовала некоторое облегчение. Все-таки боязно было возвращаться, тугая петля отчаяния и вины до того сильно стянула горло, что трудно стало дышать. Значит, она – плохая мать, значит, Игорь с Алиной обречены всю жизнь носить эту рану.

Полянку вокруг дома целиком заволокло туманом, Хелит старалась не отходить далеко, чтобы не заблудиться. Кружила и кружила поблизости, пытаясь сконцентрироваться, как-то справиться с чувствами, пока не сформулировала просьбу.

Когда она вернулась, Читающая сидела за станком, неторопливо прокидывая челнок с утком между нитями основы. Волшебница даже головы не повернула:

– Надумала?

– Да. Сделай так, чтобы мои дети не страдали из-за моей смерти, чтобы их не мучило ложное чувство вины, чтобы в их душах не осталось незаживающей раны. Это ты можешь?

Читающая вздохнула.

– Я что-то подобное и предполагала… – Она помолчала. – Хорошо, я сделаю, как ты просишь, потому что, наверное, это единственное желание, которое я в силах исполнить.

Волшебница медленно встала и подошла к Хелит вплотную.

– Ткань все еще в работе… – Сильные ладони легли на плечи Хелит. – Слушай меня внимательно, женщина с душой из другого мира, слушай внимательно, ибо как только я спрошу твоего согласия, а ты согласишься, твое желание исполнится. Готова?

Та молча кивнула в ответ.

– У твоих родителей сорок лет назад появится другая дочь, и это она родит мальчика и потом девочку от мужчины, которого ты звала мужем. Тебя, такую, как ты есть, не будет в том мире никогда. Твои дети не будут помнить о тебе, они будут детьми другой женщины, у той, которая не заболеет злой хворью и не умрет прежде срока. Твои дети никогда не познают боль утраты и не увидят, как медленно чахнет их мать, не будут ходить на могилу и по ночам плакать от тоски. Но они не будут твоими. Согласна ли ты отдать своих детей другой женщине?

Хелит чувствовала, как по щекам у нее текут слезы.

О, великий царь Соломон, ты знал, как рассудить двух женщин. И как узнать, кто из них настоящая мать! Ты знал!

– Согласна, – тихо сказала она, почти не раздумывая.