Аллфин, разумеется, крутился рядом, подавая поочередно то мыло, то мочалку. Мэй не возражал. По просьбе Сэнхана он делал вид, что страшно гневается на племянника за дерзкий побег из Галан Мая. Даже отчитал в духе Финигаса: свистящим шепотом и в крайне жестких выражениях. Где-то в душе Мэй завидовал рыжему мальчишке. Сам бы он в таком же возрасте не рискнул пойти против отца.

– А когда станет известно, кого выбрали Верховным Королем?

– Завтра на рассвете. Над цитаделью поднимут королевский штандарт, а герольды разнесут весть по всей стране, – терпеливо пояснил Мэй, продолжая тщательно оттирать ногти от въевшейся грязи.

– Я надеюсь, им будете вы, дядя, – заявил мальчишка.

Рыжий лишь хмыкнул в ответ. Понятное дело, парень хочет польстить своему кумиру. Надо один раз увидеть, каким завистливым взглядом он впивается в уродливые шрамы на груди дяди, чтобы простить неловкие слова. Навоображал себе небось про всякую героическую чушь. А если бы не Сэнхан со своим метким луком, то, верно, распотрошил бы старшего и шибко умного братца дикий зверь.

Впрочем, осмелься Аллфин расспросить дядюшку поподробнее о пожеланиях относительно собственного будущего, тот бы не знал что и ответить. Накануне только самый ленивый из униэнских нобилей не заслал кого-то из слуг разведать о настрое Рыжего Мэя. Кто понаглее, отписался о своих личных предпочтениях, иногда в самых простых выражениях выражая желание или нежелание видеть на престоле одного из Джэрэт’лигов. Мэю осталось лишь подивиться количеству сторонников, а также недоброжелателей. Оказалось, что его персона, как и прежде, вызывает в народе униэнском самые противоречивые чувства.

После бани Мэй словно заново родился, мрачность его сама собой развеялась, и он без особых возражений и недовольства позволил Хельху заняться облачением.

Когда дело дошло до тонкой кольчуги, в покои заявился Тайго.

– К тебе можно? – спросил он.

– Ты уже вошел, – махнул рукой Рыжий. – Помоги с курткой.

Тайгерн окинул критическим взором одежду брата и поморщился:

– Не мог выбрать что-нибудь поновее? У тебя есть отличный нагрудник с инкрустацией.

– Обойдутся, – фыркнул Мэй. – Главное, чтобы мне было удобно. Застегни наручи.

Их состояние тоже оставляло желать лучшего, настолько потертыми они были, но критиковать выбор брата Тайго не решился. Как и новомодные ангайские штаны, именуемые д’шинсы, в которые Мэй облачил свой зад. Лишь полюбопытствовал:

– Хочешь все-таки нахамить Высоким Лордам?

– Не твое дело! – огрызнулся Рыжий, делая вид, что более всего поглощен прической.

Хельх как раз тщательно вплетал в ритуальные косички черные и белые шнурки – три на лбу и по одной на висках. Толстая коса – традиционная прическа униэн – делала Мэя еще больше похожим на Финигаса. А когда оруженосец набросил ему на плечи великолепный плащ из темно-зеленого бархата, подбитый рысьим мехом, то Тайгерну стало жутко. Именно так был одет их отец накануне дня своей смерти.

– Что ты надумал? – тихо спросил он.

– Я собираюсь на Королевский Совет, – холодно обронил Мэй. – Забыл?

Сказал так, что у Тайго потемнело в глазах. От гнева и обиды.

– Не разговаривай так со мной, брат! Не смей смешивать меня с грязью, как это делал Финигас! Я больше не мальчик, которым помыкали все, кому не лень!

– А я не фигурка в «ангелах»! Чтоб кидать кости и двигать мною как заблагорассудится! – возмутился в свою очередь Мэй. – Сам додумался или Сэнхан подослал? А сам не пришел, потому что знал – выгоню.

Тайго прикусил язык. Как и прежде, старший братец их всех насквозь видит еще с детского возраста. Это у Рыжего от отца. Его не обманешь и вокруг пальца не обведешь, будь ты хоть сам Лойс.

– Вот объясни мне, тебе-то это все зачем? – спросил Отступник. – Я же никому поблажки не дам – ни своим, ни чужим. Тебе же первому перепадет. Отправлю держать Приграничье, а потом спрошу как с недруга. Ты это понимаешь?

Младший братец тяжело вздохнул:

– Мэй, ты зря до сих пор считаешь меня легкомысленным остолопом, которому только скакать меж дамскими будуарами. Я давно уже взрослый. Ты забыл о моей клятве в Санн-Рэй?

После Мор-Хъерике, после смерти Финигаса Рыжий сидел под домашним арестом, ожидая Королевского суда. Совсем один в заброшенной загородной усадьбе, безоружный, лишенный дара, измученный бессонницей, искалеченный душевно и покинутый даже слугами. Тайго приехал вместе с Дайнаром, Ллотасом и Даугир, презрев запрет Верховного Короля, и первым встал на колени перед братом, буквально насильно вложив свои руки в руки Мэя. Он первый поклялся защищать своего господина «от всех мужчин и женщин, как живых, так и мертвых».

Нет, Рыжий не забыл, а на его губах до сих пор горел соленый от слез поцелуй Тайгерна. Они все не могли сдержать слез, когда увидели, во что превратили несправедливые наветы и жестокие обвинения гордого сына Финигаса. И если Даугир – слабой женщине – это простительно, то от Дайнара с Ллотасом никто такого проявления чувств не ожидал. И не забыл Мэй, что тогда смог наконец заснуть, только положив голову на колени младшего братишки.

– Я помню, Тайго…

– А если помнишь, то зачем пытаешься обидеть? Я искренне считаю, что ты станешь величайшим из королей Тир-Луниэна. Ты достоин.

В комнате повисла гнетущая тишина. Тайгерн не сводил глаз с сурового лица брата, в надежде, что искренние слова подвигнут Рыжего на решение и внушат уверенность.

– Тайго, скажи мне, что такое особенное делает человека королем? – вдруг спросил тот. – Когда ты опустился предо мной на колени… тогда в Санн-Рэй… о чем ты думал? Ты лишь хотел поддержать дух старшего брата? Или было что-то еще?

Ответить оказалось не так просто. Тайгерн задумался.

– Ты почти умирал, ты утрачивал себя… Если честно, я думал, что тебя спасет только мысль о долге перед людьми, вверившими тебе свою честь.

– Считаешь, теперь меня тоже нужно спасать с помощью платинового венца?

Тайгерн без малейшего душевного трепета встретил взгляд брата.

– Теперь спасать нужно Тир-Луниэн, – сказал он. – Он стоит того.

И впервые за долгие годы у Мэя не нашлось ответных слов. Он просто стоял и смотрел, как его младший брат изящно разворачивается на каблуках и исчезает за дверью.

Разве Альмар был плохим королем? Разве это не его усилиями Тир-Луниэн получил почти полстолетия мира и относительного благополучия? Рыжий сам не заметил, что разговаривает вслух.

– Что же я такое пропустил за эти пятьдесят лет?

– Вы просто были слишком поглощены делами Приграничья, мой лорд, – негромко отозвался Хельх.

Рыжий вздрогнул и поглядел на оруженосца с таким искренним изумлением, будто заговорила Сванни.

– И ты туда же?