– Фиби, проблемы с сердцем начались у твоего отца не вчера, – сказала Падма, глаза которой снова наполнились слезами. – Случившееся никак не связано с твоим решением.

– Я создала отцу стресс, – возразила Фиби, поворачиваясь к матери. – Он до последнего не хотел, чтобы я становилась вампиром. Мы с ним постоянно спорили.

– Будущее предугадать невозможно. Вернуться в прошлое и переиграть какие-то ситуации – тоже. Если бы мы тогда не поехали отдыхать в Бомбей, если бы отец не подхватил вирус, если бы он раньше оставил дипломатическую работу и отдыхал так, как ему советовали врачи. Что толку в этих «если»? – Даже в такие минуты Падма не утратила способности здраво рассуждать.

– Фиби, твоя мама права. Впервые увидев Эдварда, я уже тогда понял, что сердце у него слабое и он совершенно не следит за собой. Помнишь? Мы говорили об этом. – Маркус ждал ответа невесты.

Фиби неохотно кивнула.

– Ты ни в коем случае не отвечаешь за то, как твой отец рапоряжался своей жизнью, – сказала Падма. – Главное, ты здесь. Не трать драгоценного времени. Скажи отцу, что ты любишь его.

Фиби нагнулась и взяла отца за руку.

– Здравствуй, папа, – произнесла она, не позволяя слезам пролиться. – Это я, Фиби. Со мной Маркус.

Ее отец не мог ответить, поскольку находился в бессознательном состоянии, но Падма ободряюще сжала ей руку, убеждая продолжать.

– Мириам и Фрейя считают, что я… неплохо развиваюсь после… перемены. – Фиби вытерла глаза и слабо рассмеялась. – Я подросла на целый дюйм. Ты знаешь, как я мечтала стать выше. Я снова занялась танцами. И живописью.

Отец постоянно убеждал ее вернуться к рисованию и живописи. Будучи подростком, Фиби написала портрет матери на фоне сада. Этот портрет до сих пор висел в домашнем кабинете Эдварда.

– Это же замечательно! – воскликнула Падма. – Я так рада за тебя.

– Не скажу, чтобы я достигла ошеломляющих успехов, – добавила Фиби, не желая внушать матери ложных надежд. – Я всего лишь вампир, а не Ван Гог.

– Ты недостаточно веришь в себя, – высказала свое мнение Падма.

– Возможно, – согласилась Фиби.

Избыточной верой в себя обладала только Стелла.

– Пап, можешь не беспокоиться, что я заскучаю в семье де Клермон, – сообщила Фиби.

Отец никак не реагировал на ее разговоры, но Фиби казалось, что он слышит и ему интересно знать о ее нынешней жизни. Так было всегда. Отец интересовался малейшими ее успехами, равно как и всем, что ее волновало и тревожило.

– Фрейя и Мириам рассказывают совершенно невероятные истории. Я оказалась в обществе сразу двух Шехерезад.

Фиби продолжала бы и дальше, но ее вампирский слух уловил разговор, который Стелла вела в коридоре с врачами.

– Почему это вы решили, что моему отцу нужна операция? – спрашивала Стелла.

– Что-то случилось? – насторожилась Падма, заметив, как напряглась Фиби.

– Они могут спасти моего отца и без вас, – утверждала Стелла; сквозь дверное окно Фиби видела: сестра указывает на нее и Маркуса. – Они дадут отцу свою кровь, и он моментально поправится.

– Вашему отцу не требуется кровь, – возразил один из врачей. – Конечно, если в процессе операции…

– Вы ничего не понимаете! – взвилась Стелла. – Их кровь спасет отца без всяких операций.

– Позвольте, я поговорю с ней, – вмешался Мэтью. – Она находится в состоянии шока. – Взяв Стеллу под локоть, Мэтью увел ее в отцовскую палату, подальше от врачей. – Я не могу спасти Эдварда, – сказал Мэтью. – Поверьте, Стелла, я сам очень сожалею, но наша кровь не является универсальным средством спасения.

– Почему это не можете? – удивилась Стелла, поворачиваясь к Фиби. – Тогда ты спаси. Или тебе уже на нас наплевать? Не хочешь делиться с нами своим благополучием?

Один из мониторов, следящих за состоянием Эдварда, издал резкий высокий звук. Вскоре звук повторился, но уже на другом мониторе. Палата наполнилась врачами. Они считывали показания приборов и проверяли состояние жизненно важных органов Эдварда. Судя по напряженным разговорам, требовалось срочное вмешательство. Маркус увел Фиби в угол, чтобы не мешала врачам.

– Пусть врачи занимаются своим делом, – сказал он, когда Фиби попыталась возразить.

– Он что… – И вновь Фиби осеклась, не в силах задать страшный вопрос.

Падма позволила Мэтью увести ее от постели мужа. Она дрожала. Мэтью положил ей руку на плечо, стараясь хотя бы немного успокоить. Падма обмякла. Плечи вздрагивали от рыданий.

– Учти, если ты позволишь ему умереть, я тебе этого никогда не прощу! – Голос Стеллы дрожал от ярости. – Смерть отца будет на твоей совести.

Но Эдвард не умер. Врачи сумели его спасти. Операция, которую они сделали, была длительной и тяжелой. Им пришлось устранять последствие обширного инфаркта. Даже после операции врачи были весьма сдержанны относительно прогнозов на будущее. Когда Эдварда перевели из реанимации в кардиологическое отделение интенсивной терапии, нам удалось уговорить Падму и Стеллу покинуть больницу. Их мы отвезли не в отель, а к Фрейе, чтобы Падма могла пообщаться с Фиби. Узнав, что она не спала уже несколько ночей, Мэтью посоветовал ей принять легкое снотворное.

Фрейя разместила Падму и Стеллу в комнатах, выходящих в сад. Мириам отправила Фиби наверх и велела отдыхать. Взглянув на свою дочь, затем на Маркуса, Мириам фыркнула и заявила, что Фиби пойдет к себе одна и никаких дискуссий по этому поводу не будет. Фиби, измотанная событиями дня, попробовала вяло возразить, но Франсуаза сумела ее уговорить.

Шарль хлопотал вокруг Маркуса, но тот не стал пить ни кровь, ни вино. Зато Мэтью угостился тем и другим.

– Очередное повторение знакомой ситуации, – сказал Мэтью. – Каждый теплокровный считает второй шанс в жизни ответом на их молитвы.

– Ни в коем случае, – возразила Мириам. – Это просто еще одна возможность все запутать и испортить.

– Я усвоил этот тяжелый урок в Новом Орлеане. – Маркус стоял возле холодного камина, глядя на дверь, за которой скрылась Фиби.

– И что теперь? – спросила у Мэтью Мириам. – Бессмысленно делать вид, будто мы соблюдаем правила. Маркус может оставаться здесь.

– Фиби здесь не останется, – заявил Маркус. – Я хочу отвезти ее домой. Подальше от Стеллы. Состояние Эдварда стабилизировалось. Врачи с нами в контакте и сообщат о любых переменах.

– Пикеринг-Плейс слишком мал, – сказала Фрейя. – Там негде охотиться. Даже сада нет. Надеюсь, ты же не собираешься позволить ей бродить по Пикадилли-сёркус.

– Фрейя, речь не о Лондоне. Маркус имеет в виду Сет-Тур. – Мэтью полез за мобильником. – Я позвоню маман… конечно, если ты, Мириам, не возражаешь.

Мириам задумалась. Я привыкла к ее быстрым реакциям. Нынешняя задумчивость была неожиданной и чем-то мне импонировала.