Хотя «ударные» части и достигли ряда тактических успехов, сколько-нибудь существенной роли в целом они не сыграли. Действия «ударников» (если понимать под ними именно «штурмовиков») могли иметь реальный успех, если бы результаты их атак эксплуатировались и закреплялись «линейной» пехотой. Но как раз этого и не было.

«Я видел много раз ударников, и всегда — сосредоточенными, угрюмыми, — писал генерал Деникин. — В полках к ним относились сдержанно или даже злобно. А когда пришло время наступления, они пошли на колючую проволоку, под убийственный огонь, такие же угрюмые, одинокие, пошли под градом вражьих пуль и зачастую… злых насмешек своих «товарищей».

При подготовке наступления на Вильно 10-й армии на Западном фронте, которым тогда командовал Деникин, превосходство русских войск на направлении главного удара было: по людям — шестикратным, по артиллерии — трехкратным. Никогда ранее на русском фронте на участке прорыва не вводилось в действие столь мощных и многочисленных средство подавления. Артподготовка была проведена образцово. Вся система огня германской обороны была нарушена. 9 июля русская пехота перешла в атаку, которая проводилась под прикрытием огневого вала. Войска почти не встретили сопротивления, прошли 2–3 линии окопов, побывали на неприятельских батареях, сняли прицелы с орудий и… вернулись назад. Русская пехота в массе своей уже не хотела воевать, и ни рост насыщенности в огневых средствах, ни организация, ни подготовка уже не могли переломить ход событий.

Деникин так рассказывал о наступлении войск Западного фронта в июле 1917 г. и об участии в нем «ударников» («штурмовиков) и отдельных офицерских подразделений: «Части 28-й пех. дивизии подошли для занятия исходного положения лишь за 4 часа до атаки, причем из 109-го полка дошло лишь две с половиной роты с 4 пулеметами и 30 офицерами; 110-й полк дошел в половинном составе; два батальона 111-го полка, занявших щели, отказались от наступления; в 112-м полку солдаты целыми десятками уходили в тыл. Части 28-й дивизии были встречены сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем и залегли у своей проволоки, будучи не в силах продвинуться вперед; только некоторым частям штурмовиков и охотников Волжского полка со взводом офицеров удалось захватить первую линию, но вследствие сильного огня им удержаться не удалось, и к середине дня части 28-й дивизии вернулись в исходное положение, понеся значительный потери, особенно в офицерском составе. На участке 51-й дивизии атака началась в 7 часов 5 минут. 22-й Горийский и 204-й Ардагано-Михайловский полки, а также две роты Сухумцев, штурмовая рота Сухумцев и штурмовая рота Потийскаго полка быстрым натиском прорвались через две линии окопов, перекололи штыками их защитников и в 7 часов 30 мин стали штурмовать 3-ю линию. Прорыв был настолько стремителен и неожидан, что «противник не успел открыть своевременно заградительного огня. Следовавший за передовыми полками 201-й Потийский полк, подойдя к первой линии наших окопов, отказался идти далее и, таким образом, прорвавшиеся части не могли быть своевременно поддержаны. Двигавшиеся вслед за потницами части 134-й дивизии, вследствие скопления в окопах потийцев, а также вследствие сильного артиллерийского огня противника, задачи своей не выполнили и частью рассыпались, частью залегли в наших щелях. Не видя поддержки сзади и с флангов, горийцы и ардаганцы пришли в смущение, и некоторые роты, потерявшие убитыми офицеров, начали медленно отходить, а за ними все остальные, однако без особого давления со стороны немцев, которые только при отходе наших частей открыли по ним сильный артиллерийский и пулеметный огонь… Части 29-й дивизии не успели своевременно занять исходное положение, так как солдаты, вследствие изменившегося настроения, шли неохотно вперед. За четверть часа до назначенного начала атаки правофланговый 114-й полк отказался наступать; пришлось двинуть на его место Эриванский полк из корпусного резерва».

В результате «ударников», по словам того же Деникина, «стали посылать бессменно изо дня в день и на разведку, и в охранение, и на усмирения — за весь полк, так как все остальные вышли из повиновения. Неудивительно, что вскоре и эти обреченные потеряли терпение. Право, скорее с грустью, чем с осуждением я перелистываю «протокол общего собрания штурмовой роты»; в полуграмотном по форме, но непосредственном по содержанию документе этом говорится: «В выступлении на позицию Путвильского полка, категорически отказать», ибо солдаты штурмовой роты «выступили не с той целью, чтобы сидеть на одном месте, не двигаясь вперед, и быть сторожами своих окопов… а идти вперед, на что мы были уже готовы; то мы только и имеем стремление работать там, где есть дружная работа. Пусть нам никто не ставит в укор, что мы своей сотней человек не берем такого укрепления, которое можно только штурмовать всем полком, и то дружно… Просим отправить нас туда, где идет дружная защита нашей Родины… в боях под Станиславовом. А буде, что мы не получим удовлетворения, то будем вынуждены отправиться туда добровольно, как нас на то дело и призывали».

Использование в некоторых армиях ударных частей для «усмирения», хотя и помогло временно остановить несколько стихийных выступлений, еще более отделило «ударников» от остальной армии. В июне — июле 1917 г. начали формирование ударных батальонов из юнкеров (которых к этому времени образовался сверхкомплект), предполагая направить их в действующую армию — уже только для наведения порядка.

Однако попытка создания в русской армии таких подразделений новой организации и тактики, несомненно, интересна.

Хотя под влиянием развала армии идея «ударников» как специальных «штурмовых» подразделений преобразовалась в движение «частей смерти» («ударных», «революционных» — это уже были только красивые слова). Они практически не отличались от обычных ни по вооружению, ни по организации, ни по тактике, зато присягали лозунгу «Войны до победного конца». Об этом свидетельствует приказ Верховного Главнокомандующего за № 634 от 15 июля 1917 г., где на «части смерти» возложен «тяжкий, но почетный долг умереть за родину, не зная сомнений и колебаний в борьбе с жестоким врагом», а в их списке кроме штурмовых рот и батальонов есть целые корпуса, дивизии, артиллерийские бригады и батареи, боевые корабли.

«Ударные» части получили особый отличительный знак: красно-черный шеврон, а вместо кокарды — «адамову голову» (череп с перекрещенными костями — христианский символ бесстрашия перед смертью и бессмертия духа, широко использовавшийся в Первую мировую войну «ударными» и «штурмовыми» частями и в России, и в Германии). Ударники Корниловского отряда получили еще и черно-красные погоны, нарукавную нашивку с черепом и скрещенными мечами. Согласно приказа Верховного Главнокомандующего от 8 июля 1917 г., такая вариация «адамовой головы вводилась для всех «частей смерти».

В связи с упомянутыми «революционными батальонами из волонтеров тыла» стоит упомянуть и организацию «женских ударных частей».

В Петрограде, Москве и других крупных городах стали организовываться «Всероссийские женские военные союзы», которые летом 1917 г. начали активную агитацию по привлечению женщин на военную службу. Хотя агитация и велась под «революционными» лозунгами, тут не было чего-либо «революционно» нового. Женщины-доброволицы участвовали в боях и ранее. В журнале боевых действий 1-й Сибирской дивизии за 21 марта 1916 г. (Нарочская операция) описан подвиг «добровольца» 3-го сибирского полка Евгении Воронцовой, дочери бухгалтера Голутвинской фабрики, прибывшей в полк в конце февраля из Москвы: «Воронцовой было всего 17 лет. Принимая во внимание ее молодость, ее зачислили в команду связи, но в день атаки она категорически заявила, что желает принять участие в атаке, и отправилась в 5-ю роту. Под сильным перекрестным огнем, пулеметным и ружейным, вместе со стрелками она достигла проволочных заграждений. Идя с винтовкой в руках, не обращая внимания на град пуль, сыпавшихся на наступающих со стороны противника, она своим спокойствием заражала всех окружающих. У проволочных заграждений атакующие цепи приостановились. Воронцова первая нашла проход на разрушенном участке проволочных заграждений противника и с криком: «Братцы, вперед!» устремилась к германским окопам. Многие последовали ее примеру. Но через несколько шагов юная героиня пала мертвой, сраженная вражеской пулей».