– Док, – крикнул майор Тараборин, осторожно усаживая Рузимбая на землю.

Старший лейтенант Невский подбежал, на ходу расстегивая медицинскую сумку. Быстро набрал из ампулы лекарство, ввел потерявшему сознание солдату. Вскоре Ишчанов открыл глаза, жадно попил из протянутой фляги. Его подняли двое солдат, осторожно подвели к бронетранспортеру, помогли забраться внутрь.

Через несколько минут «бэтээры» стремительно покинули кишлак.

…Он стоял в тесном кольце из наших солдат и офицеров и не мог сдержать слез. Одет в длинную рубаху и шаровары грязно-зеленого цвета, на ногах кирзовые сапоги с обрезанными голенищами. В основном в этой одежде он провел в заточении долгих и страшных три месяца, каждый день из которых мог стать последним. Первым его желанием было, едва он ступил на территорию советского военного городка в пустыне, помыться, снять с себя ненавистную, с чужого плеча одежду.

Чистый и посвежевший, в новой солдатской форме, Ишчанов безропотно подчинился воле доктора – тот настаивал на осмотре его руки.

– Придется вскрывать. У тебя развилась флегмона, так можно и руку потерять. Я, конечно, обезболю место разреза, но все равно придется немного потерпеть, – Александр Невский внимательно посмотрел на солдата. – Начнем?

– Ничего, товарищ старший лейтенант. Я стерплю. И не такое еще пришлось пережить, – Рузимбай послушно лег на медицинские носилки, протягивая врачу красную и опухшую левую кисть. – А я вас сразу узнал. Вы ведь оперировали меня еще в прошлом году, достали пулю из ноги.

– То-то мне показалось твое лицо знакомым. Правда, ты сильно исхудал. Ничего, все страшное у тебя осталось позади. А впереди тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Я в этом уверен.

Через пару часов краснозвездный вертолет уносил рядового Рузимбая Ишчанова на «Большую землю». После обследования в госпитале Кандагара Рузимбай улетит домой, в родной Ташкент, – срок его службы закончился два месяца назад…

1

– Привет, Александр! Ты сильно занят? – замполит третьего батальона майор Пястолов заглянул в салон медицинского «УАЗика», в котором старший лейтенант Невский наводил порядок после окончания приема больных.

– Нет, могу прерваться. Что случилось?

– Ничего. Просто требуется твое участие. У нас сейчас гостит корреспондент из Москвы, из «Звездочки». Он едет в той колонне, что остановилась на ночлег. Они сейчас с Сан Санычем в бане. Комбат решил принять подполковника по высшему разряду. Все было нормально, но тут у московского гостя сильно голова разболелась, он думает, что давление поднялось. Пошли, померяешь ему давление, захвати и таблетки, уколы. Не знаю, что в таких случаях полагается. За одним и послушаешь его рассказы. Складно излагает о своей поездке. Ты ведь все интересовался перевалом Саланг. Вот и попросишь о нем рассказать.

– Это я мигом!

Невский быстро положил в медицинскую сумку все необходимое, вылез из салона машины, захлопнул дверь.

Дошли быстрым шагом минут за семь. Здание располагалась на окраине полевого лагеря. Это было небольшое деревянное сооружение, построенное по всем правилам русской бани, имелась и парилка. «Водовозка» регулярно наполняла водой большую металлическую емкость, возвышающуюся над зданием на деревянных опорах. Имелся даже резиновый бассейн поблизости. Украшением всего комплекса была деревянная беседка.

Сейчас под навесом за столом сидел комбат и военный корреспондент, оба были закутаны в большие махровые полотенца. На столе стоял большой бидон с квасом.

– Вот, привел вам «эскулапа», – Владимир Иванович широко улыбнулся. – Наш доктор Александр Невский. Временно заменяет нашего штатного врача, пока тот в отпуске. Привыкли мы к нему уже, не хочется и отпускать. Почти два месяца живем бок о бок. Но, к сожалению, через пару дней, 30 июня он должен возвращаться в свою медроту. Но пока он в нашем распоряжении, так что пользуйтесь.

Пястолов рассмеялся и подтолкнул доктора вперед.

Незнакомец поднялся, протянул руку:

– Специальный корреспондент «Красной звезды» под полковник Батура Сергей Юрьевич.

Невский назвал себя. Он ощутил крепкое мужское рукопожатие. Гость ему понравился: невысокий, крепкого телосложения, обточенный, как булыжник, человек. Голос его был отрывист. На русоволосом, обожженном солнцем лице жили строгие печальные глаза. Они силились улыбнуться, но, видимо, не очень умели это делать.

– Доктор, передаю себя в ваши руки. Голова раскалывается. Сможете помочь?

– Попробую.

Старший лейтенант померил давление (повышенное), посчитал пульс, послушал сердце. Потом покопался в своей сумке, извлек упаковку трофейных лекарств. Протянул подполковнику.

– Вот выпейте сейчас одну таблетку, потом позднее я еще померю давление, возможно, придется еще одну принять. А там посмотрим.

Сергей Юрьевич, молча, кивнул, поспешно сунул таблетку в рот, запил квасом. Молча посидел с закрытыми глазами, словно прислушиваясь, как лекарство перемещается к желудку.

Неожиданно он заговорил, также не открывая глаз:

– Стоит закрыть глаза, вижу один и тот же кадр, один замедленный кадр из быстро прокручивающейся дорожной ленты. Красно-дымный факел загородил дорогу. Вот-вот рванет, и тогда пойдут полыхать другие цистерны. И надо что-то делать, что-то предпринимать в эти секунды, потому что беспомощность и ожидание беды самое страшное. И нигде не видно рядового Владимира Бабия, водителя полыхающего «Урала». Я с ужасом думаю – неужели все сидит в кабине? В этот момент рядовой Виталий Синица, укрывшийся за передним колесом ближайшей к дымному факелу машины, громко кричит:

– Ах ты, нечисть душманская! Ах ты, зараза бандитская! – оторвался от колеса и, волоча автомат, пополз к горящему «Уралу».

И никак не может доползти, хотя расстояние всего-то десять метров. Потому что факел вдруг тронулся с места и пошел, забирая вправо, туда, где далеко внизу билась между скал чистая голубая речка.

«Урал» боднул придорожный слабенький столбик, накренился, замерев на мгновение, и, будто решившись, сунулся вперед всей массой. В эту секунду и выскочил Бабий из кабины, упал на землю, вытянув шею, провожая в последний путь своего железного друга.

Вот и все. Дорога была свободна, мы могли ехать дальше, все более приближаясь к Кабулу.

– Все! Порулили! – крикнул Виталий Синица. – Теперь до самого Саланга будем вверх вкручиваться.

Подполковник открыл глаза и отпил из стакана квас:

– Это была не первая машина, которую мы потеряли в этой колонне, к счастью, потерь в людях пока не было.

– А вы, товарищ подполковник, откуда начали движение? – Невский даже поднял руку и встал, словно на уроке в школе.