– Много лет назад, мама, я пообещала Изобел, что у нее не будет детей. Я научила ее всему, что знала, всему, чему ты учила меня. – Девушка робко улыбнулась. – Миледи поклялась никогда не рожать ребенка лорду Бакану. Никогда. – Мейри посмотрела в темный угол комнаты. – И она либо останется бесплодной, либо умрет.

Морна в ужасе закрыла глаза.

– Почему ты никогда не говорила этого раньше? – Это было ее первое посещение дочери за все те годы, пока Мейри была с Изобел.

– Изобел заставила меня поклясться молчать об этом. Она ужасно боялась. – Мейри подошла ближе к матери. – Есть еще кое-что, ужасные вещи, которые я не могу тебе рассказать.

Но Морна, увидев на прекрасном лице графини Бакан кровоподтек от кулака ее мужа, догадалась, что ей рассказали далеко не все. По глазам Изобел она прочитала, что у молодой графини Бакан есть любовник. А если ее муж догадается об этом, он убьет ее.

V

Замок Килдрамми. Июль

Пересохшая земля жадно впитывала дождь, наполняя воздух теплыми богатыми ароматами. Элейн сидела у окна своей спальни и смотрела на сгущающиеся сумерки.

– Не зажечь ли свечи, миледи? – Беток медленно подошла к Элейн, складывая ее одежду.

В свои семьдесят Беток категорически отказалась уходить на покой, и Элейн была рада, что та составляет ей компанию. Многие из ее старых друзей и слуг умерли, и было так приятно, что кто-то еще помнил ее прошлое.

Морна сидела за столом в комнате вместе с ними, но она не вышивала и не вязала. Впервые она ничего не делала. Она тоже постарела, ей было около семидесяти. Ее волосы под вуалью были снежно-белыми.

– Давайте пока не будем зажигать свечи. Они только вгоняют в сон. Я позову прислугу, когда возникнет необходимость.

Морна улыбнулась, когда старая служанка вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Со своими хрустящими суставами, тощими ногами и бесконечным тихим ворчанием Беток была единственным человеком в Килдрамми, который заставлял Элейн чувствовать себя сравнительно молодой.

– Увы, я принесла неприятные новости, но ты должна знать. – Морна подождала, пока Беток уйдет, а Элейн сядет напротив нее за стол, и тогда они начали разговаривать. Морна покачала головой, услышав, что Элейн тяжело вздохнула. – Леди Изобел не к кому больше обратиться, кроме как к Мейри, а теперь и к тебе.

Элейн поставила локти на стол и облокотилась на руки.

– Пресвятая Дева! Как же я могла не догадываться, что она так несчастна! Я должна повидаться с ней.

– Она сейчас в Стирлинге с графом. Они уезжали вместе со мной. Но я еще не рассказала тебе всего. Есть вещи, которые даже Мейри мне не скажет. Я могу только догадываться. – Морна помедлила. – Похоже, что у леди Бакан есть любовник.

Элейн быстро взглянула на нее.

– А ее муж об этом догадывается?

Морна пожала плечами.

– Мейри слишком верна хозяйке, чтобы обсуждать такие вещи с кем-либо. Даже со мной. Она носится с Изобел, как наседка с цыплятами. Ты правильно поступила, когда отправила ее позаботиться о своей правнучке.

Элейн кивнула.

– Я люблю свою правнучку, и мне бы хотелось, чтобы за ней присматривали. Ее мать о ней никогда не заботилась. Я не могу простить, что эта женщина уехала в Англию с одним ребенком, а второго оставила на произвол судьбы. – Молодого графа воспитывали как англичанина, что вызывало недовольство во всей Шотландии.

– Леди Бакан смелая, живая и красивая. – Морна улыбнулась; она подпала под чары Изобел. – Мейри позаботится о ней в меру своих сил, но если лорд Бакан узнает… – Женщины посидели в тишине некоторое время, пытаясь представить гнев графа, если тот узнает, что жена изменяет ему. – Полагаю, тебе бы следовало поговорить с ней. Поддержи ее. Скажи ей, чтобы она была осторожней.

В комнате снова наступило молчание. Вдруг Морна почувствовала, что Элейн уже не слушает ее. Внимание Элейн было где-то далеко. Казалось, она прислушивалась к чему-то вдалеке. Ее глаза неподвижно застыли на дальней стене комнаты. Морна озадаченно изучала выражение лица подруги. Она уже не впервые видела этот взгляд у Элейн – в ее глазах светились странные огоньки.

В тишине комнаты прозвучал далекий рожок, но Элейн, казалось, не слышала его. Она чему-то улыбалась и была невероятно далеко отсюда.

За тяжелой стеной дождя, шум которого звучал теперь повсюду, было слышно, как струя воды ударила в занавеску.

Морна закуталась в плащ и слегка вскрикнула от страха, когда в окно ворвался холодный ветер. Свернутый пергамент в дальнем конце стола упал на пол. Неожиданно стемнело.

Элейн почувствовала, как у нее кольнуло под сердцем. «Убирайся прочь», – хотела было сказать она; впрочем, ей показалось, что она громко крикнула это.

– Пожалуйста, уходи прочь. – На этот раз она уже шептала, и глаза Морны расширились от ужаса.

– С кем ты разговариваешь? – Но, уже спросив это, Морна поняла все сама.

Высокая широкоплечая фигура стояла прямо за спиной Элейн. Она была такой отчетливой, что едва ли походила на тень: можно было четко рассмотреть огненные волосы и бороду и напряженное выражение, с которым он смотрел на женщину, сидящую перед ним.

С улицы снова донеслись звуки рожка, причудливо слившиеся с шумом дождя, но ни одна из женщин этого не слышала. Морна затаила дыхание. Дух, если это был дух, казалось, не чувствовал ее присутствия. Его глаза были устремлены на Элейн, как будто он хотел заставить ее повернуться и взглянуть ему в лицо.

Элейн сидела неподвижно; она казалась замороженной, и ее кулаки были крепко сжаты.

Морна потянулась за кремнем и огнивом, которые лежали на пустом столе, под канделябром. Доставая их, она не сводила глаз с фигуры позади Элейн. Теперь призрак слегка наклонился вперед и обнял Элейн за плечи легким прикосновением, которое она, казалось, не чувствовала.

Огниво было теперь в руках у Морны. Она медленно высекла искры, и через секунду голубое пламя уже горело в ее руках. Она взглянула перед собой. Фигура исчезла. Она встала и поднесла пламя к свечам, наблюдая, как пламя свечей осветило лицо Элейн.

– Должно быть, он тебя очень любит, – сказала она тихо.

Казалось, Элейн поверила, что Морна видела его.

– Я счастливая женщина. По-моему, быть любимой двумя мужчинами – большая честь.

– Даже несмотря на то, что они соперники? – Морна обошла вокруг стола и положила руки на плечи Элейн, встав на то место, где только что был призрак. – Выбрать мертвого – значит презреть жизнь, – сказала она мягко.

– Я знаю. – Элейн с трудом поднялась и подошла к шкатулке, которая стояла в дальнем конце комнаты. Она открыла ее и нашла то, что искала. – Не понимаю, как он попал сюда. – Она положила сверкающую подвеску на стол. – Я же прятала его в часовне.