II

– Нет. – Дональд смотрел в упор на короля. – Я не вернусь в Шотландию без своего сына.

– Тогда вы вообще не вернетесь в Шотландию. – Эдвард сел на свое резное кресло в большом зале. – Александр нужен мне здесь для гарантии. – Эдвард улыбнулся уголками губ. – Просто чтобы знать, что вы выполняете условия своего освобождения.

– Я дал вам свое слово. Этого достаточно! – Дональд уставился на кузена своей жены с открытой неприязнью.

– Боюсь, что нет, – вкрадчиво сказал король. – Я потребую гарантий от всех лордов Шотландии и только потом освобожу их. Как только вы выполните вашу часть соглашения, вам вернут вашего сына.

Лицо Сэнди побелело, когда Дональд рассказал ему о разговоре с королем, но Сэнди заставил себя улыбнуться.

– Это не имеет значения, отец. Главное, что ты скоро будешь на свободе. – Он похлопал отца по плечу и быстро отвернулся, чтобы Дональд не увидел отчаяния в его глазах. – Нас всех в конце концов отпустят, вот увидишь.

Ему больше никогда не дышать холодным горным воздухом, не скакать по полям, не резвиться и не охотиться с братом-близнецом. Он чувствовал, что его переполняют рыдания, когда обнимал отца, прощаясь с ним. Затем он отвернулся. Ощущение гибели, нависшее над ним, словно черная туча, исчезло.

III

Замок Килдрамми

Элейн ждала на крыльце; в замке уже царил праздник, и все готовились к пиру по случаю прибытия графа. Но он все не приезжал. Она одиноко смотрела на поля, когда к ней вышел Дункан; он с Гратни был в Килдрамми.

– Думаю, мне надо поехать на юг и встретить его, мама, – сказал Дункан. – Мало ли, почему его могли задержать.

Его передернуло. Несмотря на тепло и солнечный свет, проникающий через окно, комната была холодной и мрачной. Казалось, что в ней присутствовал кто-то невидимый. Его мать тоже заметила это. Дункан увидел, что ее взгляд скользнул за его спину, когда она подошла поцеловать его.

– Я потороплю его, не волнуйся. – Он тепло обнял ее. – Мы ведь не допустим, чтобы он задерживался на границе, в то время как мы тут готовим для него праздник.

Проводив его, Элейн вышла в сад и села на траву. Ей хотелось побыть одной, она нахмурилась, поняв, что здесь находится кто-то еще. Но, увидев, что это Кирсти, она успокоилась. Элейн села рядом со своей невесткой. Долгое время обе молчали; тишину никто не нарушал. На цветах вокруг них летали бабочки, тепло пригревало солнце.

Кирсти заговорила первой.

– Вы заметили что-то странное в воздухе? – спросила она. Ее тон был испуганным. – Что-то почти пугающее, как будто кто-то или что-то следит за нами всеми. – Она оторвала кусочек лаванды и нервно растерла его между пальцами. В ясном солнечном свете сада не было никаких теней, поэтому вопрос казался глупым.

Элейн закрыла глаза. На мгновение Кирсти подумала, что она не собирается отвечать. Кирсти наблюдала за пчелой, которая летала между цветочных головок. Когда ее свекровь наконец заговорила, Кирсти была поражена болью в голосе Элейн.

– Здесь находится некто, и он не хочет, чтобы Дональд вернулся.

– Кто же? – Ее голос был похож на заговорщический шепот.

– Ты никогда не поверишь мне, если я скажу тебе.

– Почему? – Кирсти изучала лицо Элейн.

Это была невероятная женщина. Почти в восемьдесят лет она была такой же бодрой, как в сорок. Ее волосы под вуалью были такие же яркие, как в юности, с небольшими островками проседи. Взгляд был острым, а ум точным и быстрым. И только тело уже изменяло Элейн – оно немело и болело. Кирсти посмотрела на лицо свекрови. Высокие скулы, чистая кожа, чудесно расчерченная паутинкой морщинок. Прекрасное, гордое лицо. И вдруг Кирсти уже не надо было знать ее ответ. Все было слишком смешно, – это внезапное предположение, что у ее свекрови, женщины почти восьмидесяти лет, есть любовник.

Он проникал всюду: когда она была в большом зале, в спальне, на конюшне, на складе, в своих покоях и даже в часовне с трехстворчатым решетчатым окном, – туда Элейн иногда ходила, чтобы посидеть в прохладе и полумраке. И Кирсти была не единственной, кто чувствовал это; нередко она видела, как люди вздрагивали и поднимали головы, как будто облако нависало над ними.

Элейн разрывалась на части: одна ее половина хотела спрятаться от него, прогнать его, вычеркнуть из своей жизни, чтобы она могла вернуть Дональда, не погубив их любовь; другая половина предательски хотела уступить, перестать бороться с ним, пустить в свою постель любовника, который все еще видел ее молодой женщиной и который заставлял ее чувствовать себя молодой.

– Что слышно о Роберте? – Элейн первая сменила тему.

Кирсти грустно покачала головой.

– Пока ничего. Он все еще печалится. Он до сих пор не хочет говорить об Изабелле. Он проводит все свое время с друзьями и строит планы. Думаю, в них он видит себя во главе Шотландии. – Она покровительственно улыбнулась, как и подобало старшей сестре. – Он обожает Марджори, поэтому всегда будет возвращаться к нам, чтобы навестить ее. Он ее избалует.

Роберт оставил Марджори в Килдрамми на воспитание старшей сестре.

Последовало продолжительное молчание. Когда Кирсти взглянула на Элейн, то выглядела так, будто собиралась защищаться.

– Вы никогда не спрашивали, почему у меня и Гратни до сих пор нет детей.

Элейн устало вздохнула.

– Я привыкла не доверять больше своим видениям о будущем, но я уверена, у тебя все будет хорошо. Тебе незачем торопиться. Когда Бог захочет, он даст вам ребенка.

Бог.

Неужели она уже не верила в богов своих родных холмов?

Кирсти нахмурилась.

– Я надеюсь, что это так, но в то же время я боюсь. Бедная Изабелла. Она так мучилась… – Ее голос дрожал.

Элейн взяла ее за руку.

– Изабелла умерла не при родах, Кирсти. Какая-то злая судьба убила ее, но этого могло бы и не случиться. Тебе нечего бояться, детка. Посмотри на меня. Я родила одиннадцать детей и дожила до весьма преклонного возраста.

Не считая двух ее детей, детей Александра, отобранных у нее завистливыми богами, все ее дети сумели вырасти. Нужно ли ей было желать большего? Все ее дети выросли, но она видела слишком много смертей, и они приходили слишком часто. Смерть ее старшего сына Колбана, его сына и его внука. И смерть Изабеллы. При мысли о красавице дочери ее глаза наполнились слезами, и она резко отвернулась, чтобы Кирсти не увидела их.

IV

Замок Слэйнз, Бакан

Морна в ужасе посмотрела на свою дочь. Мейри говорила очень тихо, ее голос терялся в шуме волн, бившихся об утесы под одиноким замком на диком берегу. Но то, что она рассказывала, было ужасно.

Изобел Файф, которая теперь была замужем за своим давним суженым, графом Баканом, была несчастна, непримирима и неукротима. То, что в этом несчастном браке без любви не было ребенка, похоже, не играло никакой роли.