А потом вернулся к Аши и уселся на подстилку, как на трон. Сканд сел рядом, а рыжие молодцы заняли свое место «по ту сторону Аши», рядом с Шу и своими ящерами, которые недовольно взрыкивали на чужих, и потому вскоре за спиной Лекса стало достаточно просторно. Му с сестрами недовольно посопела, но она тоже видела зелень на угольках и поэтому села рядом с Лексом, а ее сестры где придется, но при этом не забывая кидать жадные взгляды на крепких рыжеволосых мужчин, которые всячески их игнорировали и, похоже, тем самым заводили дам еще сильнее.

На соседних кострищах вначале все приутихло, но запах паленого мяса заставил неумелых поварих опять перекатывать туши по углям. В животе Лекса опять жалобно заскулило, или, может, это Аши жаловался, что его за целый день только напоили, но вредный рыжик только поморщился. Приближалась кульминация вечера и надо, чтобы все смотрели только на угли. Терпения у Му было примерно как у Ламиля, и вскоре она начала показательно вздыхать и кидать на Лекса вопрошающие взгляды. Пришлось еще раз зачерпнуть песка (с того же места, где еще виднелись белесые крупинки соли) и, постояв со значеним возле углей, опять широким веером сыпануть песок. Опять появились зеленые лепестки огня, хотя уже меньше, чем в прошлый раз, но их все равно заметили и восторженно зашипели, а Лекс потряс головой и молча вернулся на свое место, стараясь выглядеть таинственно.

День клонился к концу. Солнце зашло за горную гряду и опускалось теперь где-то там, где много деревьев и ящеров, а здесь только длинные тени и горящие костры с тушами, которые сегодня же и сожрут прожорливые амазонки. Лекс стянул завязку с косы и, наклонившись, поцеловал Сканда в щеку. Хотелось сказать что-то пафосное, вроде «я танцую для тебя и поэтому не отводи от меня взгляд», но Сканд и так сосредоточен на нем, и без глупых слов понимает, что он единственный, для кого будут танцевать.

Лекс встал и потянулся как кот, разминая мышцы, он не собирался танцевать долго, ровно до тех пор, как расплетется коса и все фараоновы змеи окажутся на угольках на радость зрителям. А вот потом придется что-то прибрехать и постараться улизнуть. Загадывать наперед не имело смысла, поэтому стоило положиться на удачу и собственную наглость, которая не раз выручала из переделок. Лекс подошел к краю угольков и, отринув все лишние мысли, сосредоточился на том, что должно произойти. Не забывать поджимать пальцы на ногах и часто переступать, жалко, что из музыки только бубен.

И не забывать, что боги здесь живые…

- Мать-Саламандра, прими мой танец, как дар!

Лекс встряхнул бубном мелкой дрожью, рассыпая морось звона и, ударив пальцами в середину полумесяца, сделал первый шаг.

Он видел много танцев на пирах и понял, что мужской танец живота не уступает в эротичности женскому. Сексуальность не имеет пола, это как хорошо поставленный голос, или хватает за душу, или просто шум. А секс, как специя, если решишь поперчить говно, то и наешься его, может и с аппетитом, но потом все равно стошнит, но если добавить к тому, что любишь, то получишь удовольствие. Удовольствие на двоих. Лекс добежал до середины кострища и развернулся к Сканду.

Смотри. Я танцую для тебя.

Первые движения были медленные, как спросонья, и только бубен отбивал ритм, как дыхание, как биение сердца на кончиках пальцев. Лекс поймал взгляд мужа и позволил себе раствориться в его восхищении, обожании. Сколько ночей они разделили на двоих? Сколько любви и нежности они выпили из одной чаши? Как рассказать своим телом, чем полно сердце? Он стал лозой, гибкой и податливой, обещая наслаждение, он стал лепестком огня, сгорая от желания. Да! Смотри на меня! Я весь принадлежу только тебе! Ты видишь? Моя любовь как огонь! И этот огонь – твой!

Все вокруг пропали в мареве и только глаза мужа держали, как магнит, как свет маяка во время шторма. Смотри на меня! Я красив! Смотри, как прекрасно мое тело! Мои плечи, ты гладил их и покрывал поцелуями, ты помнишь их тепло? Моя грудь, ты помнишь нежность кожи, как ласкал ее? Ты так и не решил, какой сосок слаще – правый или левый? Маленькие как бусинки и сладкие как ягодка. Ты помнишь их вкус? А мои бедра? Лекс крутанулся и потряс поджарой задницей, довольно рассмеявшись, услышав придушенный стон. Ты помнишь, как цеплялся за них, когда ты, когда я… сколько раз к утру у меня были синяки на этих бедрах?

Лекс воздел руки к небесам, рассыпаясь звоном бубенцов, и извивался всем телом, как будто стал нагом и пытался зачаровать свою добычу в любовном угаре. Оглянулся через плечо и довольно рассмеялся. Да! Вот так и смотри! Это все для тебя! Ты моя добыча, а я твой огонь в ночи! Я – твое наслаждение, а ты - мое счастье! А мои волосы? Они тебе любы, и я ради тебя их сохраняю…

Хм. Волосы. Лекс как будто очнулся. Ноги еще перебирали и бедра крутились, извиваясь, но мозги вдруг включились и взгляд метнулся по сторонам. Вокруг кострища стояла толпа и едва не роняла слюни от вожделения. Лекс качнул головой, проверяя косу, она, похоже, расплелась до конца, он крутанулся вокруг себя и, засунув руку под шею, встряхнул свою гриву, чтобы все таблеточки вывалились, и услышал восторженные повизгивания зрителей. Теперь, главное, не затоптать их ненароком…

- Лекс, остановись, - раздался голос в голове, - не бойся, дитя, огонь не повредит тебе…

Лекс вспомнил, что слышал этот голос раньше… в храме. И растерянно замер, уставившись себе под ноги. Вокруг него бегало и подпрыгивало, как будто танцуя, с десяток маленьких саламандр! Точно таких, как тогда, в храме… Лекс растерянно посмотрел на Сканда и увидел, что тот смотрит на него с уверенностью, как будто и не ожидал увидеть другого.

- ДИТЯ… - голос был… такой же, но другой. Как будто Лекс оказался внутри громадного колокола, этот голос проникал через все тело и отзывался вибрацией до самого нутра, - МНЕ ПОНРАВИЛСЯ ТВОЙ ДАР.

Лекс с благоговейным ужасом смотрел себе под ноги. Там вокруг его ног было громадное тело ящерицы, которое состояло из лавы. Мозги машинально отметили, что пропорции и размер были точно, как на витраже в храме. В голове раздался смех, как будто в колокол постучали не языком,