Он ответил на первый же гудок.

— Карен? — спросил он.

— Как ты догадался?

— А кто еще, черт возьми, может звонить в такое время? — спросил он. — Послушай, ребенок уже родился.

— Что? — переспросила Карен.

— Сегодня утром в больнице «Докторз» Синди родила младенца.

— О Боже, — Карен почувствовала, как у нее свело живот. — Надеюсь, все прошло хорошо? С ней все в порядке? С малышом все в порядке? Не слишком ли рано она разродилась?

— Не все неприятности за раз, давай по очереди, — сказал Карл. — Ребенок родился на три недели раньше срока, весит два килограмма восемьсот граммов — это почти нормальный вес, то есть вес доношенного ребенка. Никаких проблем с дыханием — типичным осложнением при преждевременных родах — не наблюдалось, его легкие кажутся вполне развитыми. С Синди тоже все в порядке. — О немного помедлил и в свою очередь спросил: — Ты уже говорила с Джефри?

— Нет, его не было дома. Может быть, он до сих пор в больнице?

— Не думаю, — сказал Карл. — Это я отвез Синди в больницу.

— Ты? А почему не Джефри? Ведь он еще не уехал в Милан. Где он?

— Точно не знаю. На твоей работе потратили много времени, чтобы разыскать его. Он действительно пришел в больницу, сказал «здравствуйте» и ушел задолго до меня. В любом случае тебе надо бы переговорить с ним.

— О чем? — спросила Карен. — Карл, ты что-то врешь мне. Если что-нибудь не так с младенцем, то я убью тебя.

— Я уверяю тебя, что ничего плохого с младенцем не произошло, разве что…

— Разве что — что?! — почти завизжала Карен.

— Ну, возможно, что мне только так показалось, но, кажется, с Синди что-то не так. Не в смысле физического здоровья, ты понимаешь? Просто, ну…

— Она расстроена? — спросила Карен. — Мне надо позвонить ей?

— Поговори с Джефри, — сказал Карл. — Мне кажется, что он сможет успокоить и задобрить ее. Она ревет не переставая. Конечно, это в порядке вещей, ведь это ее первый ребенок. Все очень и очень трудно для нее.

— Еще бы. Но ты уверен, что с ней и младенцем все в порядке?

— Я уверен, Карен. Но позвони Джефри. Сейчас самое время переговорить с ним.

Следующие два часа Карен провела около телефона, непрерывно набирая домашний номер. Она передумала все мыслимые и немыслимые варианты: Карл обманывает ее — ребенок родился мертвым, или же он родился живым, но сейчас умирает, может быть, и не умирает, но родился слепым, увечным или слабоумным. Она приказывала себе остановиться в своих предположениях, но ей это не удавалось. Часы показывали без четверти семь по Бангкокскому времени, когда ей, наконец, удалось дозвониться до Джефри. Карен к тому времени была так расстроена, что забыла даже спросить, где же он был все это время.

— Джефри, что происходит? — было все, что ей удалось выдавить из себя.

— Карен, я боюсь, что у меня плохие новости для тебя.

Карен начала беззвучно плакать. Так она и знала! Она почувствовала как в груди сжалось сердце, а живот опустился куда-то вниз.

— Что-то не так с ребенком? Он болен?

— Нет, младенец здоров. Но не исключено, что Синди готова передумать отдавать его нам. Очень жаль, Карен.

Слезы прекратились, высохли как материнское молоко.

— Что? — почти завизжала Карен. — О чем ты толкуешь?

Даже через тысячи миль, отделяющих их друг от друга, Карен почувствовала досаду в его голосе.

— Карен, мне кажется, что Синди собирается оставить ребенка себе. А если она так решит, то мы ничего не сможем с этим поделать.

Карен позвонила Биллу, чтобы отменить намеченную встречу, и по ее голосу тот услышал, что она чем-то очень расстроена. Карен попыталась отменить встречу без объяснения причин. Она лежала на диване, слишком сокрушенная для того, чтобы плакать, слишком расстроенная, чтобы осознать подступающую к ней боль, которая вот-вот нахлынет и раздавит ее. Невидящим взглядом она уставилась в окно комнаты. И тут раздался стук в дверь. Карен не была уверена, что сумеет подняться с дивана и открыть ее. Но стук повторился более настойчиво, и она, пересилив себя, подошла и открыла дверь, из-за которой появилось озабоченное лицо Билла.

— Что случилось? — спросил Билл. — Что стряслось? Кто-нибудь умер?

— Нет, — прошептала она. — Хуже.

Она рассказала ему все. Он выслушал, затем отменил намечаемую на завтра поездку в Корею, и провел ночь, готовя коктейли для Карен. Он протягивал ей бокалы с вином, и та сосала вино как младенец и плакала как обиженный ребенок. Билл сидел с ней рядом на диване, вытирал ей нос, похлопывал по спине и снова предлагал выпить вина. Он был чрезвычайно заботлив.

— Какой удар, — повторял он снова и снова. — Какой удар!

— Это удар только для меня, — признавалась Карен. — Джефри, возможно, только рад такому повороту событий, а мне остается утешаться тем, что по крайней мере еще от одного младенца не отказалась его собственная мать. Все к лучшему для всех, кроме меня. Такова моя карма.

Карен вытерла глаза и посмотрела на Билла.

— Я никогда не смогу пройти сквозь такие муки снова. Я просто не смогу. — Она снова заплакала. — Ты думаешь, что я преувеличиваю, и мое стремление завести ребенка — не такое уж важное дело?

— Не думаю. Абсолютно уверен в обратном. Что может быть важнее или сравниться с этим?

И он рассказал ей о своих двух сыновьях и о том, насколько важны они были для него. Ему удалось немного успокоить Карен. Она продолжала пить вино, а он продолжал рассказывать о том, что у старшего мальчика оказались слабые глазные мышцы, так называемый ленивый глаз, и о том, как сильно беспокоились они с женой из-за школьных неприятностей с младшим сыном, пока у того не диагностировали дислексию, и что теперь он отлично учится. Карен казалось, что Билл больше, чем другие мужчины, озабочен успехами своих детей. Казалось, что он все посвящал только им. Билл никогда раньше не упоминал о своей жене, и если его отношения с ней были натянутыми или же прекратились, то похоже, что он нашел утешение в любви к своим почти уже выросшим сыновьям. Карен вместе с ним наблюдала за игрой света на речной ряби, а затем и за восходом солнца. Она перестала считать, сколько уже выпито бокалов вина. Чувствовалось легкое опьянение, но ее не тошнило. Только тупая боль в груди отдавалась при каждом ударе сердца.

Какое-то время они провели молча, затем Билл повернулся к ней и нежно притянул Карен к себе, наклонился и поцеловал ее в губы.

— Знаешь, Карен, если ты хочешь взять приемного ребенка, то я, кажется, смогу тебе помочь. Я знаю многих людей. Это не должно оказаться очень трудным делом.

— Спасибо, — прошептала она.

Даже пьяная, с помутненной головой, Карен не могла не почувствовать, насколько все проще и легче для людей, на которых распространяется забота Билла. У них появляются частные самолеты, наилучшие номера в отелях, изысканные кушанья и мгновенное оформление таможенных процедур. Им не надо совершать коммерческие перелеты, не надо давать объявление в газетах, а потом мучиться бесчисленными разочарованиями по поводу отказа в приемном ребенке. Наверно, хорошо быть все время окруженной такой заботой с его стороны…