Миссис Эллис сжала руки и умоляюще обратилась к начальнику:

— Поймите, пожалуйста, я не против лечения, я не хочу доставлять вам лишние хлопоты. Я от природы человек уравновешенный, покладистый, меня очень трудно вывести из себя, я никогда не вступаю в пререкания, и, если я действительно потеряла память, я согласна следовать указаниям врача, согласна принимать любые лекарства, буду делать все, что скажут, — ведь это для моей же пользы. Но я безумно обеспокоена и озабочена судьбой моей дочери. Я не знала, что в школе такие перемены, не знала, что мисс Слейтер ушла. Не могли бы вы сделать мне такое одолжение — еще раз позвонить в школу и узнать, как связаться с мисс Слейтер? Может быть, она переехала куда-то неподалеку и забрала с собой нескольких детей, в том числе Сьюзен, а тот, кто давал вам сведения, в школе человек новый и не совсем в курсе дела.

Она говорила размеренно, спокойно, стараясь подавить волнение, не показаться истеричкой: они должны понять, что это не фантазия, не прихоть, а обоснованная просьба, должны пойти ей навстречу.

Полицейский взглянул на доктора, секунду подумал и, по-видимому, принял решение.

— Хорошо, — сказал он, — мы так и сделаем. Мы попробуем добраться до мисс Слейтер, но это займет какое-то время. А пока мы тут будем наводить справки, вам лучше подождать в другой комнате.

Миссис Эллис встала, на этот раз без помощи надзирательницы. Она хотела показать, что она в полном порядке — и физически, и умственно, — совершенно не нуждается в посторонней помощи и в состоянии позаботиться о себе сама, если только ей это разрешат. Она еще раз пожалела, что вчера вместо шляпы надела шарф, который, как она инстинктивно чувствовала, ее простит, и что оставила дома сумочку — ей было некуда девать руки. Хорошо хоть, что есть перчатки. Но перчатки — это еще не все… Она бодро кивнула доктору и полицейскому за столом — о вежливости не следует забывать ни при каких обстоятельствах — и пошла следом за надзирательницей. Та отвела ее в какую-то пустую комнату, где стояли скамейки, — к счастью, не в камеру, от этого унижения ее на сей раз избавили. Ей снова принесли чашку чаю.

«Только и знают, что чаи распивать, — подумала с досадой миссис Эллис. — Лучше бы дело делали как следует!»

И тут она вспомнила о бедной Нетте Дрейкотт и об этом ужасном происшествии с бомбой. Может быть, Нетте с семейством удалось спастись и теперь их приютили друзья, но подробнее узнать об их судьбе сейчас не было никакой возможности.

— Наверно, в утренних газетах уже есть сообщения об этом несчастье? — спросила она у надзирательницы.

— О каком несчастье? — не поняла та.

— О пожаре в Чарлтон-корте — ваш начальник о нем говорил.

Надзирательница посмотрела на нее с недоумением:

— Я не помню, чтобы он говорил о пожаре.

— Ну как же вы не помните? Он сказал, что Чарлтон-корт сгорел от какой-то бомбы. И я пришла в ужас, потому что в этом доме живут мои друзья. Безусловно, во всех утренних газетах об этом должно что-то быть.

Надзирательница улыбнулась.

— Ах, вот вы про что! Я думаю, он имел в виду, что этот дом пострадал от бомбы во время войны.

— При чем тут война? — раздраженно сказала миссис Эллис. — Этот дом был построен много лет спустя после войны. Весь квартал застраивался у нас на глазах — мы с мужем тогда как раз переехали в Хампстед. Нет, нет, это произошло совсем недавно, по-видимому, вчера вечером или ночью — страшно подумать!

Надзирательница пожала плечами.

— Да нет, вы что-то путаете. Я не слыхала, чтобы тут недавно что-нибудь такое было.

Невежественная, глупая женщина, подумала миссис Эллис. И как только ее взяли в полицию? Там ведь строгий отбор, специальные тесты; казалось бы, на службу должны принимать самых толковых, сообразительных. Она молча стала допивать свой чай. С такой говорить бесполезно.

Прошло довольно много времени, но наконец дверь открылась и на пороге появился доктор с широкой улыбкой на лице.

— Ну-с, — произнес он, — дела как будто начинают проясняться. Мы дозвонились до мисс Слейтер.

Миссис Эллис встала со скамейки, вся сияя от радости.

— Ах, доктор, наконец-то… Слава богу! Вы узнали что-нибудь о моей дочке?

— Минуточку, минуточку. Вы только не волнуйтесь, а то снова начнется вчерашняя история — нам ведь это ни к чему, правда? Итак, верно ли я вас понял, что, когда вы говорите о своей дочери, вы имеете в виду некую молодую леди, которую зовут — или звали — Сьюзен Эллис?

— Да, разумеется, — подтвердила миссис Эллис. — Она в порядке? Она у мисс Слейтер?

— Нет, у мисс Слейтер ее нет, но она в полном порядке, и я сам с ней говорил по телефону, и вот тут у меня записано, где она сейчас находится.

Доктор похлопал себя по карману и опять довольно улыбнулся.

— У мисс Слейтер ее нет? — растерянно повторила миссис Эллис. — Значит, школа действительно перешла в другие руки и вы говорили с этими Фостерами… Но помещение осталось прежнее? Или они куда-то переехали? Куда? Да говорите же!

Доктор взял ее за локоть и снова подвел к скамейке.

— Сначала, — сказал он, — я хочу, чтобы вы подумали — подумали не торопясь и совершенно спокойно, без волнения, без паники, — и тогда со всеми недоразумениями будет покончено, и путаница в вашем сознании прояснится раз навсегда. Помнится, вчера вы сказали, что у вас служила кухарка по фамилии Джексон?

— Да, доктор.

— Так вот, сосредоточьтесь, соберитесь и расскажите поподробнее о Грейс Джексон.

— Вы нашли ее? Она дома? Что с ней?

— Пока не задавайте вопросов. Опишите Грейс Джексон.

Миссис Эллис перепугалась не на шутку. Она решила, что Грейс обнаружена убитой и полиция предложит ей опознать труп.

— Она довольно плотная, коренастая девушка, — начала миссис Эллис, — собственно, не такая уж молоденькая — примерно моего возраста, но, знаете, прислугу как-то привыкаешь называть девушкой; у нее большая грудь, толстоватые щиколотки, она шатенка, глаза серые; одета… да, пожалуй, до прихода грабителей она вряд ли успела переодеться — скорее всего, она была в рабочем халате; она вообще полдня ходит в халате, вместо того чтобы сразу надеть платье с передничком и наколку, как полагается горничной, — я ей по этому поводу неоднократно делала замечания: так неприятно, когда на звонок в дверь прислуга является в халате, словно это не порядочный дом, а какие-нибудь