писатель был великим новатором в области литературных жанров и художественных средств. Среди его наиболее известных произведений – реалистически-гротескный роман «Господа Головлевы», рисующий распад дворянской семьи; «История одного города» – блестящая и горькая сатира на русскую жизнь, русское государство и его правителей; «Пошехонская старина» – оригинальный сплав романа, мемуаров и социологического исследования о крепостном праве; наконец, «Сказки» – своеобразные миниатюрные социально-экономические и политические памфлеты.

Как показал Салтыков, сатира имеет особенные возможности анализа социально-экономической действительности, недоступные науке и публицистике. Она обращается к чувству юмора читателя и слушателя – этому замечательному человеческому свойству, которое помогает ему легко, незаметно, с удовольствием усваивать самые серьезные вещи. Сатира рельефно высвечивает явления общественной жизни, социальные типы и ситуации. Иной раз она дает исследователю гораздо больше жизненного материала для понимания нашей удивительной истории и суровой действительности, чем труды дипломированных социологов. Лучшие произведения отечественных сатириков восходят к традициям Салтыкова-Щедрина.

Сила искусства

Несколько страниц книжного текста занимает сказка «Соседи» (1885 г.). Кстати сказать, она впервые опубликована в издававшейся А. И. Чупровым газете «Русские ведомости», что тоже не случайно. На первый взгляд, это непритязательная народная притча. Человек, не склонный к размышлениям, прочтет и пожмет, пожалуй, плечами. Но русский читатель сто лет назад находил в ней в высшей степени острые и злободневные вещи. В самом деле, речь там идет о природе экономического неравенства между людьми, о неустранимой пропасти между богатыми и бедными, о тупости и равнодушии правительства. Если угодно, это притча о капитале и труде, о накоплении капитала и обнищании трудящегося человека.

В сказке два героя – крестьяне Иван Богатый, олицетворяющий капитал, и Иван Бедный, представляющий труд. Неподражаемый юмор Щедрина виден уже в первых строках: «Оба были хорошие люди, а Иван Богатый- даже отличный. Как есть во всей форме филантроп. Сам ценностей не производил, но о распределении богатств очень благородно мыслил. «Это, говорит, с моей стороны лепта. Другой, говорит, и ценностей не производит, да мыслит неблагородно – это уже свинство. А я еще ничего». А Иван Бедный о распределении богатств совсемне мыслил (недосужно ему было), но, взамен того, производил ценности»[361].

Как видим, у автора нет иллюзий относительно того, плодом чьего труда является капитал. Источник его – труд тех, кто лишен богатства. Щедрин высмеивает догму буржуазной политэкономии, что капитал и труд вносят равную «лепту» в общественное производство, а заодно так называемую совесть богачей и своеобразное «разделение труда» в эксплуататорском обществе.

Капитал обладает свойством самовозрастания: он «сам собой» увеличивается за счет присоединения прибыли или, по крайней мере, ссудного процента. Иван Богатый может разъезжать по заграницам, заниматься филантропией или болтовней, а деньги все равно текут к нему. Это вызывает у него восторженное изумление: «Вот ведь чудо такое!»

Обратная сторона этого чуда – невозможность для Ивана Бедного выбиться из нужды, хотя он трудолюбив и воздержан. «Это был коренной, задавленный русский мужик, который напрягал все усилия, чтобы осуществить все свое право на жизнь, но, по какому-то горькому недоразумению, осуществлял его лишь в самой недостаточной степени».

Филантроп Иван Богатый не оставляет надежды как-то помочь своему злосчастному собрату и теперь обращается к авторитету государственной власти. Он просит «уравнять» их с Иваном Бедным во всех податях и повинностях – «с него подвода – и с меня подвода, с его десятины грош – и с моей десятины грош». Ясное дело, от такого распределения тягот богач не обеднеет, а бедняк не выправится.

Устойчивость этого неравенства настолько удивила Ивана Богатого, что он стал «копать» социальный вопрос. «Попробовал было он поглубже копнуть, но с первого же абцуга такие пугала из глубины повыскакали, что он сейчас же дал себе зарок – никогда ни до чего не докапываться».

Что это за пугала? Надо думать, здесь Салтыков переходит на обычный в его вечной борьбе с цензурой эзопов язык. Речь идет, вероятно, об опасных для буржуазии объективных выводах социальной науки.

Сказка кончается тем, что оба Ивана обращаются за объяснением к третьему Ивану – деревенскому мудрецу, прозванному тем не менее Простофилей. Мудрец дал им ответ, который сводится к тому, что таков естественный или, если угодно, божественный порядок вещей: богатый должен быть богат, а бедный беден, поскольку это предусмотрено каким-то неведомым «планом».

Вот и все. Какая скромность литературных средств и какая глубина содержания!

В сказке «Дурак» рассказывается о человеке, который слыл среди окружающих глупым, потому что не мог усвоить понятия частной собственности, не отличал своего от чужого. Кстати, этого дурака тоже зовут Иван. Отданный в учебное заведение, «большинство наук он совсем не понимал. Не понимал истории, юриспруденции, науки о накоплении и распределении богатств. Не потому, чтобы не хотел понимать, а воистину не понимал. И на все усовещи-вания учителей и наставников отвечал одно: «Не может этого быть!» Только тогда настоящим образом узнали, что он несомненный и круглый дурак».

О чем здесь речь? Думается, о том, что для чистого ума и сердца порядки «цивилизованного» классового общества и отражающие эти порядки науки представляются вовсе не естественными и нормальными, а, напротив, невозможными, невероятными и непонятными.

Таким путем можно пересказывать и толковать многие сказки и другие сатирические произведения Салтыкова, но едва ли это нужно. Лучше прочитать оригинал.

Творчество Салтыкова-Щедрина давно привлекало историков и аналитиков русской общественной мысли. Первые работы появились еще в XIX в. Марксисты использовали идеи Салтыкова для объяснения русской действительности, для обоснования своих позиций по вопросам развития капитализма и формирования пролетариата. Такую работу предпринял талантливый литературный критик-марксист М. С. Ольминский, который после Октябрьской революции стал редактором первого полного издания сочинений Салтыкова[362].

Примечательно, что самому Ольминскому Салтыков в свое время помог избавиться от народнических иллюзий и своимтворчеством способствовал его переходу на позиции революционного марксизма. Ольминский рассказывает, как, сидя в царской тюрьме в 1897 г., он детально изучал Салтыкова и начал работу по составлению «Щедринского словаря» – огромного систематизированного свода высказываний писателя, художественных образов, событий и фактов, фигурирующих в его произведениях. Этот уникальный труд, без которого теперь немыслимо щедриноведение, был издан после смерти автора. Один из редакторов «Словаря», М. М. Эссен, сама участвовавшая в революционном движении с 90-х гг., рассказывает в предисловии: «Когда складывалось наше мировоззрение по вопросам о своеобразии путей развития России, о роли общины, роли критически мыслящей личности, оценке методов борьбы народничества, мы, марксисты, находили подкрепление не у Михайловского, не у эпигонов народничества, скатывающихся к либерализму, а у