Аббас сел за руль трактора, завел мотор и поехал в поля. Фатима смотрела ему вслед, пока трактор не скрылся из вида.

– Их никогда не найдут, – сказала Анника. – Как Торстена. Разве нет?

Фатима прищурила глаза, но не ответила.

– Что сделал Торстен? – спросила Анника.

– Лучше сказать, чего он не сделал. Он заслужил смерть.

– Кто его убил?

– Давид.

Фатима повернулась и пошла в дом.

Издалека доносился удаляющийся звук тракторного двигателя.

В тот же миг свет во дворе немного потускнел.

Анника поднялась в дом, чтобы заняться уборкой испачканных кровью ковров.

За стенами шелестел ветер. Анника сидела на ступенях крыльца. Она несколько раз моргнула, чтобы привыкнуть к темноте. Она не могла отвести взгляд от пятна на гравии в том месте, где жизнь по капле вытекла из человека со светлыми глазами.

Нина села рядом с ней.

– Я узнала его, – сказала Анника и показала Нине пятно. – Это он порезал мне палец.

Нина подняла глаза к небу. Там сверкали и мерцали огромные яркие звезды. Никогда прежде не приходилось Аннике видеть такие звезды. Она не испытывала сейчас ничего, кроме потрясения и какого-то странного возбуждения.

Они долго сидели молча.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила наконец Анника и посмотрела на сидевшую рядом женщину.

Нина подняла с земли несколько камешков, взвесила их на ладони и снова бросила на землю.

– Я сейчас как будто в обмороке, – ответила Нина. – До сих пор мне ни разу не приходилось стрелять в людей. Это оказалось проще, чем я думала.

Она подняла руки с воображаемым ружьем, прищурила левый глаз и нажала на спуск.

– Очень трудно прицеливаться из АК-47, – сказала она и опустила руки. – У него очень длинный ствол, иначе я бы не отважилась. Я стреляла с колена снизу. Пуля такого калибра легко проходит сквозь тело, и не было риска зацепить кого-то сзади…

– Ты очень точно попала в цель, – сказала Анника.

Нина искоса взглянула на нее.

– Я целилась в туловище, но в момент выстрела ствол немного сместился вверх. Это большая удача, что я не попала в кого-то другого.

Анника отвернулась. У Нины все получилось, потому что она подготовленный полицейский, потому что она умеет применять силу, потому что она умеет стрелять.

– Почему ты приехала сюда? – спросила Анника.

Нина ответила тихо и собранно:

– Филипп пришел ко мне во вторник во время обеда и сказал, что ему нужен паспорт. Я спросила, куда он собрался ехать, и он сказал, что на Солнечный Берег, чтобы «разобраться в некоторых запутанных делах». Я сказала, что в Испанию он может лететь по внутреннему удостоверению личности, но это его только разозлило. Я сказала, что ему нужно обратиться к полицейским властям, а я как-то попытаюсь ускорить этот процесс…

Она посмотрела в темноту и обхватила себя руками.

– Вечером он позвонил и спросил, где находится ферма. «Астрид всегда напускала такую тайну на этот хутор», – сказал он. Я сказала, что не понимаю, о чем он говорит. «Перестань лицемерить, – сказал он. – Настало время и тебе заняться чем-то новым. Теперь мы остались одни, кроме совсем молодых». Я не поняла тогда, что он имел в виду.

Она помолчала и опустила голову.

– Потом он сказал: «Мне будет очень приятно, если она окажется на ферме». После этого положил трубку. Это был наш последний разговор.

Анника молча ждала.

– Я хотела поговорить с ним, – сказала наконец Нина. – Утром прилетела в Малагу. Я приехала только затем, чтобы поговорить с ним начистоту.

– Но как ты нашла ферму?

Нина тяжело вздохнула и посмотрела на Аннику.

– Благодаря тебе, – ответила она. – Ты позвонила мне во второй половине дня и что-то спросила о Филиппе, спросила, что я знаю о ферме, и заодно сообщила, что она находится в Марокко близ Асилаха. Я пошла к мукаддаму. Он сказал мне, что я – вторая за двое суток белая женщина, которая интересуется тем же вопросом. Я пришла к выводу, что первой белой женщиной была ты и что ты уже на ферме… Когда ты сюда приехала?

– Вчера вечером, и они сразу меня заперли.

Нина устало провела ладонью по лбу.

– Они знали, что к ним едет Филипп. Видимо, они хотели убрать тебя с дороги до тех пор, пока все это не кончилось бы.

Анника внимательно посмотрела на нее. Нина снова погрузилась в долгое молчание.

– Я никогда ни с кем об этом не говорила, – произнесла она.

Анника не нашлась что ответить. Она лишь попыталась представить себе, что думает и чувствует сейчас Нина.

Вспоминает ли она все свои встречи с братом в тюрьме Кумлы? Думает ли она о старшем брате, который водил ее гулять по крыше на Рождество и на дни рождения? Или она теперь видела в нем только преступника, который ехал убивать?

– Он едва меня не застрелил, – сказала Анника. – Ты спасла всех.

Нина не шевелилась.

– Я осталась последней. От меня зависело, сумею ли я спасти всех.

На крыльцо вышла Амира и спросила, не хотят ли они поесть.

Девочка очень чисто, почти без акцента, говорила по-шведски.

Анника сомневалась, что сможет сейчас есть, но встала и пошла вслед за Амирой в дом – через холл и по длинному коридору.

Кухня была огромной, не меньше ста квадратных метров. Она занимала все восточное крыло первого этажа. Вокруг большого деревенского стола стояли двадцать четыре стула. Их вид говорил о том, что их часто используют. На столе были расставлены блюда с сыром и фруктами, бараниной, зеленью и блюдо с холодным кускусом.

Анника и Нина сели за стол, положили себе на тарелки понемногу еды. Анника съела довольно много зелени и выпила несколько стаканов воды. Ее трясло, и сильно кружилась голова. Ладони покрылись волдырями, и сильно болела лодыжка.

Когда они поели, на кухню пришла Фатима.

– Вы обе, – она кивнула Аннике и Нине, – идемте со мной.

Она вышла из кухни в холл, поднялась по лестнице и прошла в библиотеку. Войдя туда, села на диван и жестом предложила обеим женщинам сесть напротив.

– Ты – сестра Филиппа, – сказала она Нине.

Нина вздернула подбородок.

– Да, – сказала она.

– Я много о тебе слышала.

Нина промолчала.

Фатима ждала. Все молчали. Анника заметила, что ей стало легко дышать.

– Ты служишь в полиции, – сказала наконец Фатима, – как Давид.

– Да, хотя и не как Давид. Я никогда не участвовала в их темных делах – Давида, Филиппа и других.