цивилизирования, аккультурирования и ассимилирования? В какой степени нарративы Просвещения служили обоснованием для развертывания колониальной политики в Российской империи? Взгляд на другие великие европейские империи показывает, что дискурсы и практики как цивилизирования, так и ассимилирования начали прокладывать себе путь задолго до эпохи Просвещения. Французы с разной степенью интенсивности преследовали идеал ассимиляции на протяжении большей части XVII века. Даже Римская империя имела цивилизаторские намерения. Кроме того, защитники трудов Просвещения неоднократно справедливо указывали на множественность «просвещений» и соответствующих им контекстов, а также на связанную с ними множественность аспектов, которые могут быть сопряжены с Просвещением[1628]. Таким образом, при любом анализе рецепции идей Просвещения всегда важен ответ на вопрос, почему тем или иным темам был отдан приоритет, а другие были проигнорированы.

Для Петра I, который хотел порвать с прежним московским царством и приблизить «новую» державу к «западной Европе» гораздо сильнее, чем прежде, рецепция идей международного права и универсально понимаемого (в действительности: европейского) мирового порядка в духе Гуго Гроция была привлекательна как возможность впервые поместить российскую державу в воображаемую рамку, охватывающую все человечество. Все вышесказанное, а также рецепция идей Самуэля Пуфендорфа непосредственно сопровождались также восприятием идеи дихотомии между цивилизованностью и варварством, которая через несколько десятилетий была еще более профилирована в рамках концепции исторического прогресса в понятиях цивилизации и стадиальной теории.

Такая избирательная рецепция идей Просвещения, от универсального миропорядка до прогресса и концепции цивилизации, а также игнорирование явно антиимперского образа мышления, предписывавшего невмешательство в другие культуры, дала возможность российским имперским акторам перевести свое восприятие культурных различий на перифериях державы на язык прогресса, который, по их мнению, присутствовал у одних в большей, а у других в меньшей степени[1629]. Таким образом дискурсы Просвещения предлагались в качестве обоснования и оправдания при трансформации людей по своему образу и подобию с помощью миссионирования, воспитания и образования. Однако, как отмечает М. Раев, эта новая интервенционистская политика Российской империи XVIII века была обусловлена в не меньшей степени влиянием камералистского мышления и концепции полицейского государства[1630]. Но рецепция просветительских дискурсов позволила акторам, заявив цель цивилизирования, объединить дело государственной экспансии и рационализации с обеспечением внешнего контроля над нерусскими этническими группами и переключением их экономического и социального уклада на обслуживание российских нужд. Тем самым была заложена основа для такой политики, которая, в соответствии с определением Ю. Остерхаммеля, является колониальной.

В то же время российское восприятие просветительских дискурсов позволяет понять, в какой степени эпоху Просвещения следует понимать как процесс глобальных взаимосвязей и идей. Речь ни в коем случае не шла об одномерном переносе (западно)европейских нарративов раннего и позднего Просвещения, а также о попытке реализовать их в политической практике Российской империи. Скорее российская элита с начала XVIII века видела себя частью воображаемого мирового сообщества «цивилизованных людей», чей долг — прикладывать усилия для распространения цивилизованности, а затем цивилизации. Специфика российской политики цивилизирования, ее тесная связь изначально с политикой ассимилирования, а затем аккультурирования свидетельствует также о совершенно самобытной форме освоения и инструментализации в соответствии с традициям российского государства раннего Нового времени. С рождением Российской империи политика цивилизирования XVIII века, каким бы универсальным ни виделся стоящий за ней образ человечества, носила характер сближения «нецивилизованных» народов с населением, находящимся преимущественно под российским влиянием.

6. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА[1631]

6.1. ИСТОЧНИКИ

[Аввакум.] Сочинения протопопа Аввакума // Хрестоматия по древней русской литературе / Под ред. Н. К. Гудзия. М., 1973.

Акты исторические, собранные и изданные Археографическою Комиссией. Т. 1–4. СПб., 1841–1843.

Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи Археографическою экспедициею имп. Академии Наук. СПб., 1836.

Акты, собранные Кавказской Археографической комиссиею. Т. 1–12. Изд. А. Берже. Тифлис, 1866–1904.

Архив Государственного Совета. Т. 1. Ч. 2. СПб., 1869.

Архив Графа Игельстрома // Русский архив. 1886. Год 24. Кн. 3. С. 341–345.

Архив Князя Воронцова. Т. 1–40. М., 1870–1895.

Архив Ф. А. Куракина. Изд. М. И. Семевским. Т. 1. СПб., 1890.

Атлас Российской, состоящей из девятнадцати специальных карт, представляющих Всероссийскую Империю с пограничными землями, сочиненной по правилам географическим и новейшим обсервациям. СПб., 1745.

Б., А. Из истории Казахстана XVIII в. // Красный архив. 1938. № 2 (87). С. 129–133 (введение), 133–173 (документ: О киргис касаках. Книга Азиатского департамента № 21).

Белокуров С. Л. Сношения России с Кавказом. Материалы, извлеченные из Московского главного архива Министерства иностранных дел. Вып. 1: 1578–1613. М., 1889.

Бильфельд Я. Ф. Наставления политическия барона Билфельда. Т. 1–2. М., 1768–1775.

Булычов И. Д. Путешествие по Восточной Сибири. Т. 1: Якутская область, Охотский край. СПб., 1856.

Бычков И. А. Новые материалы для биографии первого русского доктора П. В. Постникова (письма его к Петру Великому за 1695–1696 гг.) // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1911. Кн. 4. Ч. III: Смесь. С. 5, 41–51.

В память графа М. М. Сперанского / Под ред. А. Ф. Бычкова. СПб., 1872.

«Вам кроме воли моей дороги нет»: Рескрипты императора Павла I к оренбургскому генерал-губернатору барону О. А. Игельстрому, 1796–1797 гг. // Исторический архив. 2003. № 1. С. 180–201.

Ванкувер Г. Путешествие в северную часть Тихого океана и вокруг света, совершенное в 1790–1795 гг. капитаном Георгием Ванкувером. Кн. 5. СПб., 1833.

Ваттель Э. де. Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов / Предисл. В. Н. Дурденевского. М., 1960.

Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы в трех томах. Т. 1–3, здесь т. 3: 1651–1654 / Ред. П. П. Гудзенко и др. М., 1954.

[Гейм И. А.] Новый и полный словарь. Первое отделение, содержащее немецко-российско-французский словарь, изд. И. Геймом. М., 1799.

[Гельтергоф Ф.] Российский целлариус, или Этимологической российской лексикон, изданный Ф. Гельтергофом. М., 1771.

Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. СПб.: Наука; М.: Ювента, 1997–2000.

Гусев В. А. Поселение на Волге донских казаков. XVIII век. Материалы по истории и генеалогии казачества. Вып. 3. Волгоград, 2013.

Давыдов Г. И. Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. СПб., 1812.

Десницкий С. Е. Юридическое рассуждение о разных понятиях, какие имеют народу о собственности имения в различных состояниях общежительства // Русская философия второй половины XVIII века. Хрестоматия / Сост. Б. В. Емельянов. Свердловск, 1990. С. 59–73.

Димитриев В. Д. «Царские» наказы казанским воеводам XVII века // История и культура Чувашской АССР: Сб. ст. Вып. 3. Чебоксары, 1974. С. 284–419.

Дневные записки путешествия капитана Николая