Иван хотел было позвонить, потом вспомнил о тотальномотсутствии электричества, раздумал и решил постучать.

Его опередил женский голос, раздавшийся из глубины квартиры.

– Не заперто, заходите.

Женщина говорила тихо, но тишина в почти полностью покинутомдоме стояла могильная, и голос был отчётливо слышен. Он принадлежал не Рите.

Скудин осторожно потянул дверь, шагнул через порог идвинулся знакомым путём на кухню. Он сразу увидел, что кухня больше не была темместом, где происходили их с Ритой памятные посиделки. Картина, открывшаясяперед ним, вызывала мысли о ленинградской блокаде. А может, это были декорациик фильму из жизни после глобальной катастрофы?.. То ли ядерной, то лиэкологической?.. На кухне было сравнительно тепло из-за горевшего тамдвухфитилькового керогаза. У стала сидела худенькая, коротко стриженная женщинас обесцвеченными волосами и не отрываясь смотрела, как закипает чайник.Отблески чадного пламени придавали её лицу, волосам и рукам оттенок благороднойбронзы.

– Добрый вечер, Наташа. – Скудин встал в дверях,соображая, как вести разговор. – Я Иван. Вы меня помните? Мы с Ритой вбольницу к вам приходили…

– Славный ты. – Женщина вдруг порывисто подняласьи, непонятно чему улыбаясь, положила Скудину руки на грудь. – Душегуб,правда… как все вы… кровь, кровь на тебе… Много крови вижу. – Онавернулась к столу и принялась суетливо вытирать ладони о полу жёлтогозамызганного пуховика. – Теперь и мне отмываться придется… Долго, долго… Аты всё равно славный…

– Наташа, где Рита? – Хозяйка дома, хоть её и выписалииз психушки как здоровую, явно была не в себе, и он разговаривал с ней ласковои осторожно, точно с маленьким больным зверьком. – Вы ведь помните – у васесть подруга. Её зовут Рита… Наташа, где она?

А сам в который уже раз пожалел, что не занимался Наташинымиистязателями лично. В подобных случаях Кудеяру становилось глубоко наплевать ина христианские добродетели, и на мнение каких-нибудь профанов, которые началибы причитать, до чего он жесток, безжалостен, мстителен и аморален, а сердце унего покрыто длинной мохнатой шерстью. Плевать. Профаны любят порассуждать оситуациях, в которые сами никогда не попадали – и, Бог даст, не попадут. А чтосделает любая нормальная мать с выродком, поднявшим руку на её дитя? Будеткротко увещевать нелюдя – или схватит ближайшие вилы и… Вот именно…

– Ритка-то? А на кладбище она. – Наташа, привстав,сняла с керогаза вяло забулькавший чайник, улыбнулась и, подперев щёку ладонью,уставилась на огонь. – Тут вокруг скоро тоже будет кладбище, скоро, ужесовсем скоро. Понял ты, славный?

– Понял. – «Господи… Маша… бабушка… Глебка… Атеперь ещё и Рита в придачу…» Иван вытащил взятые у Гринберга деньги; досталсвою визитную карточку. – Наташа, вот, возьмите пожалуйста… когдаистратите, позвоните. Я ещё привезу. Чемодан ваш, между прочим, у менясохраняется… в неприкосновенности…

– Ой, новенькие совсем! Хрустящие! – Наташаподнесла денежную пачку к носу, понюхала… и вдруг, разорвав бандероль, резкоподкинула в воздух, к самому потолку. – Ой, сколько их! И летают! –Посмотрела, как купюры устилают затоптанный пол, и рассмеялась: – Нужны былитебе деньги там, где ты сегодня был? А он растет, каждую минуту, каждуюсекунду, я его слышу… Хорошо слышу… Скоро везде будет как там… везде… А прочемодан ты мне даже не напоминай… Ну его… слышать про него не хочу…

Выговорила она всё это тихим, будничным голосом, вполнерассудительно. Этакая сивилла в жёлтом пуховике, прорицающая у чадящегокерогаза. Её слова производили бы впечатление полного бреда… если бы Скудинтолько что не вернулся из-за забора, за которым весь мир потихонечку съезжалнабекрень. За забором, откуда, словно то самое дерьмо по стояку, собиралосьстечь в нашу жизнь что-то зловещее и необъяснимое…

– Он? – Иван немедленно вспомнил «Её», о которойрассуждал Евтюхов. – О ком это вы?

Между прочим, волосы у неё были не обесцвеченные, а простоседые.

– Скучно с вами, все вы убийцы. – Наташино лицовдруг задрожало, исказилось судорогой. Она закрылась ладонями и заплакала,жалобно, словно обиженный ребёнок. – Уходи, пожалуйста, мне руки надомыть, а то Мойдодыр придёт, ругать будет Наташу… Надо, надо умываться по утрами вечерам… а нечистым трубочистам…

Больше здесь делать было нечего.

– До свидания, Наташа. Я ещё загляну.

Она не ответила, и Скудин вышел на лестницу. Внизу хлопнуладверь, послышался нетрезвый голос: «Эй, на румбе-румбе-румбе, так держать!» – ив слепящем луче фонаря возник любитель аквариумной фауны с пятого этажа. Попрозвищу Ихтиандр. Тот самый, чей таинственно треснувший аквариум устроил вНаташиной-Ритиной квартире узконаправленный потоп. Кудеяр помнил их первую,такую же случайную встречу. Тот раз Ихтиандр показался ему почти красивым –одухотворённое лицо подвижника своего дела, бережно прижатая к груди баночка средкими рыбками… Иван ещё подумал тогда, что такие вот аквариумисты во времяблокады своих рыбок последней крошкой подкармливали, возле тела в баночкесогревали… А теперь? Бедолага пьяненько улыбался, сжимая в руке большуюкопчёную скумбрию, завернутую в газетку.

– Мы дьяволу морскому везём бочонок рому…

Иван мрачно решил, что уцелевших в тот раз тропическихкарасей Ихтиандр, должно быть, уже закоптил. И употребил. Знать в точностиКудеяру, право же, не хотелось.

Дома Скудин первым делом залез под душ, потом поужиналпельменями, которые всё ещё ему почему-то не надоели. Больше всего хотелосьзалечь в койку и побыстрей отключиться – желательно без сновидений. Однакопрежде следовало сделать кое-какие дела. Скудин устроился на кухне, в очереднойраз проклял себя за то, что так и не обзавёлся компьютером, и принялсяметодично писать фломастером объявления. «Отдам в хорошие руки породистыхтрёхцветных (трёхцветные – это обязательно к счастью!) крысят. Ласковые,общительные, едят абсолютно всё. Привезу, дам запас „Педигри пала“ и инструкциюпо уходу. Мобильный номер такой-то…»

Когда возле правого локтя выросла пачечка исписанной бумаги,Иван снова оделся и сунул в карман тюбик «Момента».

– Остаёшься за старшего. Бди. – Он подмигнулЖирику, нахохлившемуся на торшере, включил на всякий случай сигнализацию ивышел из квартиры. Машинально глянул на часы…

Вместо времени суток и другой полезной информации маленькийцифровой дисплейчик высвечивал замысловатую, хитро изогнутую спираль…

– Подожди часок, хорошо?

Виринея дружески улыбнулась молодому водителю, и тотрасплылся в ответной улыбке:

– Нет проблем. Отдыхайте, пожалуйста.

Виринея элегантно (узкое платье, если уметь с нимобращаться, делает женщину потрясающе грациозной) выбралась из такси,остановившегося у казино «Монплезир». Водитель отъехал чуть-чуть в сторонку,чтобы никому не мешать, заглушил двигатель и блаженно закинул руки за голову.Он видел свою пассажирку впервые, но отчего-то ни на мгновение не сомневался,что, вернувшись из казино, она расплатится с ним честно и щедро.