В сводчатом проеме, ведущем из входного проема, появился Мамут и, с трудом переставляя ноги, направился к Эйле.

— Извини, Неззи, я обещала сделать Мамуту настойку от подагры, — сказала Эйла.

Поднявшись с циновки, она хотела помочь ему дойти до очага Мамонта, но он отклонил ее помощь:

— Ступай вперед, я скоро приду. Просто этот путь займет у меня немного больше времени.

Миновав Львиный очаг, она быстро проскользнула через очаг Лисицы, с облегчением отметив, что в нем никого нет. Разбирая пакеты с травами, она вспомнила, как часто ей приходилось накладывать специальные примочки и компрессы на больные суставы Креба и делать настои, облегчающие боль. Она отлично знала, какие травы помогают от старческой подагры.

Удобно устроившись на лежанке, Мамут потягивал теплый настой; припарки значительно уменьшили ломоту и ноющие боли, которые были особенно мучительными после вчерашнего. Эйла не спешила задавать старику вопросы; процесс лечения принес некоторое облегчение не только больному, но и самой целительнице; ей было приятно, что ее искусство, знания и опыт можно наконец применить на практике. Занимаясь любимым делом, она немного успокоилась и пришла в себя. Однако когда, взяв чашку чая, Эйла села напротив Мамута, то поняла, что не знает, с чего начать разговор.

— Мамут, ты долго жил в Клане? — наконец спросила она.

— Да, поначалу моя рука долго заживала, а потом мне захотелось поближе познакомиться с их жизнью. И поэтому я гостил у них до тех пор, пока они не отправились на Сходбище Клана.

— Значит, тебе известны обычаи Клана?

— Ну да, отчасти.

— Но ты знаешь, какие знаки они используют?

— Да, Эйла, я знаю, какой знак подает мужчина женщине, если хочет обладать ею. — Он помолчал немного, словно размышляя о чем-то, и затем продолжил: — Я расскажу тебе одну историю, которую никому не рассказывал. В Клане жила одна женщина, которая помогала заботиться обо мне, пока заживала моя рука, а после того, как меня посвятили в охотники и я начал охотиться наравне с другими мужчинами, мне сообщили, что она будет удовлетворять все мои нужды и желания. Я понял, какой знак должен подавать ей и что он означает. И я использовал этот знак, хотя поначалу испытывал некоторое смущение. Все-таки она принадлежала к плоскоголовым и казалась мне не слишком привлекательной, особенно если учесть, какие истории я слышал о них в детстве. Но я был молод и здоров, и от меня ожидали, что я буду себя вести как мужчина Клана.

Чем дольше я жил в их пещере, тем больше привязывался к этой женщине, и она стала казаться мне очень милой и привлекательной. Ты не представляешь, Эйла, какие трогательные чувства может пробудить человек, который старается удовлетворить любые твои желания и потребности. И мое отношение к ней совсем не изменилось, когда я узнал, что у нее был муж. Она считалась неполноценной женщиной, ее первый муж умер, и один из охотников взял ее к своему очагу, хотя сделал это не слишком охотно, поскольку она не имела детей. Когда я собрался уходить, мне захотелось взять ее с собой, но я чувствовал, что в моем племени она будет менее счастлива, чем в Клане. Кроме того, у меня не было никакой уверенности в том, как меня примут, если я вернусь с плоскоголовой женщиной. Я часто вспоминаю о ней. Интересно, как сложилась ее жизнь?

Закрыв глаза, Эйла погрузилась в поток воспоминаний. Ей казалось невероятным, что этот мужчина, которого она встретила совсем недавно, рассказывает о событиях, которые произошли в Клане много лет назад. Связав вместе рассказ Мамута и свои знания об истории очага Брана, Эйла наконец сказала:

— У нее никогда не было детей, ее считали неполноценной женщиной, но она всегда жила в Клане. Она умерла во время землетрясения, до того как нашли меня.

Мамут кивнул. Он тоже был рад получить весточку из прошлого и узнать о судьбе дорогого ему человека.

— Мамут, Неззи сказала мне, что Джондалар рассердился из-за того, что Ранек подал мне знак…

— Откуда Ранек мог узнать этот знак Клана? — удивленно спросил Мамут.

— Нет, он подал другой знак. Знак племени Других. Когда Джондалар оказался в моей долине и рассказал мне о ритуале Первой Радости и Дарах Радости, которые посылает своим детям Дони, Великая Земная Мать, то я спросила его, как мужчина дает понять женщине, что хочет обладать ею? Он поцеловал меня в губы и обнял меня. Он сказал, по этим знакам я всегда могу понять, что он хочет разделить со мной Дар Радости. То есть он показал мне этот знак. Вчера вечером Ранек тоже подал мне такой знак. Потом он сказал: «Я хочу разделить с тобой Дар Радости, пойдем на мою лежанку». Ранек подал мне знак. Я должна была подчиниться.

Мамут закатил глаза к потолку и сказал:

— О Великая Мать! — Затем он снова взглянул на смущенную молодую женщину. — Эйла, ты не понимаешь… Ранек, конечно, может подать тебе знак, что хочет разделить с тобой ложе, но ты не обязана ему подчиняться.

В полнейшем изумлении Эйла смотрела на Мамута.

— Я не понимаю…

— Никто не может распоряжаться тобой, Эйла. Твое тело принадлежит тебе, и ты имеешь право выбора. Только ты можешь решать, что ты хочешь делать и с кем ты хочешь быть. Ты можешь разделить ложе с любым понравившимся тебе мужчиной, разумеется, если у него есть такое желание. По-моему, такое поведение вполне естественно. Но ты вовсе не обязана делить Дары Радости с мужчиной, если тебе этого не хочется.

Эйла молча обдумывала его слова.

— Что я должна делать, если Ранек вновь позовет меня на свою лежанку? Он говорил, что надеется провести со мной много ночей.

— Не сомневаюсь, что у него есть такое желание, но он не может командовать тобой. Никто не может распоряжаться тобой, Эйла, и принуждать тебя против твоей воли.

— Даже мужчина, который станет моим спутником? Никогда?

— Не думаю, что в таком случае ваш союз будет долговечным. Но ты права, даже он не может принуждать тебя. Решение всегда остается за тобой.

— Значит, когда Ранек подал мне знак, Мамут, я не обязана была подчиняться ему?

— Правильно. — Он озабоченно посмотрел на нее. — Ты сожалеешь, что разделила с ним ложе?

— Сожалею? — Она отрицательно мотнула головой. — Нет, не сожалею. Ранек… ласковый… Не грубый… как Бруд. Ранек… хотел сделать мне приятное… доставить высшую Радость. Нет. Я не сожалею о Ранеке… Я сожалею о Джондаларе. Сожалею, что Джондалар сердится. Мне приятно было разделить Дары Радости с Ранеком. Но Ранек… не Джондалар.

Наклонясь вперед, Эйла с трудом двигалась навстречу ревущему ветру, отвернув лицо в сторону и пытаясь защитить его от стремительно летящих хлопьев сырого и колкого снега. Она с трудом переставляла ноги, точно ее движения сковывала какая-то неведомая сила, видимая только как кружащаяся масса холодных белых снежинок. Метель разыгралась не на шутку. Остановившись, Эйла заслонила лицо рукой, пытаясь спрятать его от обжигающих ледяных укусов, и, приоткрыв на мгновение зажмуренные глаза, вновь склонила голову и сделала еще несколько шагов вперед. Стараясь противостоять этому шквальному ветру, она вновь взглянула вперед, где уже маячила округлая форма заснеженного земляного дома. Наконец она с облегчением вздохнула, коснувшись рукой спасительного входного свода.