chitay-knigi.com » Научная фантастика » Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси - Нил Гейман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 120 121 122 123 124 125 126 127 128 ... 269
Перейти на страницу:

— А хрен его знает. Пока Среда был жив, ты ему зачем-то был нужен, и поэтому мы тоже были вынуждены с тобой считаться. А вот почему именно… скорее всего, перед нами в данном случае еще одна из маленьких тайн нашей жизни.

— Что-то устал я ото всех этих тайн.

— Да? А мне так кажется, что они делают мир не таким пресным. Вроде как соли добавить в варево.

— Так ты, значит, у них за шофера? Всех возишь, всю эту компанию?

— Тех, кому я в данный момент необходим, — сказал Локи. — На жизнь зарабатываю.

Он поднес к глазам циферблат наручных часов и нажал на кнопку: циферблат загорелся ровным голубоватым светом, подсветив ему лицо и придав этому лицу странное выражение — будто затравщик и затравленный зверь сошлись воедино.

— Без пяти двенадцать. Самое время, — сказал Локи. — Ты идешь?

Тень глубоко вздохнул.

— Иду, — сказал он.

Они пошли вдвоем по темному гостиничному коридору, пока не отыскали комнату номер пять.

Локи достал из кармана коробок и чиркнул спичкой. Огонек загорелся так ярко, что на долю секунды Тень даже почувствовал боль в глазах. Затрещал и занялся фитиль свечки. Потом еще один. Локи чиркнул следующей спичкой и пошел вокруг комнаты, зажигая свечные огарки, что стояли на подоконниках, спинке кровати и даже на раковине, в самом углу.

Кровать была отодвинута от стены и стояла в самой середине гостиничного номера, так что между ней и стенами с каждой стороны оставалось по нескольку футов свободного пространства. Кровать была застелена простынями, старыми гостиничными простынями, поеденными молью и покрытыми пятнами. На простынях совершенно неподвижно лежал Среда.

На нем был все тот же светлый костюм, как и в день, когда его убили. Правая сторона его лица была нетронута, в полном порядке, и даже без единого пятнышка крови. А вот левая представляла собой кровавое месиво, а левое плечо и левый борт пиджака — в россыпи темных пятен. Руки у него лежали по швам. На оставшейся половине лица выражение застыло далеко не самое умиротворенное: он явно был обижен — по-настоящему, до глубины души, исполнен гнева, ненависти и ярости на грани бешенства. Но на каком-то другом уровне восприятия вид у него, тем не менее, был самодовольный.

Тень представил себе, как умелые руки мистера Шакеля разглаживают эту ненависть, изгоняют боль, заново воссоздают лицо Среды при помощи воска и специального макияжа — и сообщают ему те последние покой и достоинство, в которых даже и смерть ему отказала.

Впрочем, тело его после смерти ничуть не казалось меньше прежнего. И от него по-прежнему исходил едва уловимый запах «Джек Дэниэлс».

С равнины налетел ветер: Тень слышал, как он завывает вокруг заброшенного мотеля, расположенного в воображаемом центре Америки. Свечки на подоконнике перемигивались и дрожали.

В коридоре послышались шаги. Кто-то постучал, сказал: «Прошу поскорее, время»,[119]и в комнату, опустив головы, начали заходить участники церемонии.

Первым вошел Градд, за ним — Медиа, мистер Нанси и Чернобог. Последним плелся жирный молодой человек: на лице у него были свежие кровоподтеки, а губы беспрестанно шевелились, будто он все время нашептывал про себя какой-то текст. Впрочем, делал он это совершенно беззвучно. Тень поймал себя на том, что ему жаль паршивца.

Не говоря ни слова, вошедшие окружили тело со всех сторон — так что между каждым из стоявших расстояние было примерно одинаковое, как раз руку протянуть. Атмосфера в комнате была благоговейная — глубоко и искренне благоговейная, прежде Тень и не подозревал, что такое вообще возможно. Не было слышно ни звука, кроме завывания ветра за окном и потрескивания свечей.

— Мы собрались все вместе в этом безбожном месте, — начал Локи, — чтобы передать тело этого индивида тем, кто погребет его подобающим образом, в полном соответствии с обычаями. Если кто хочет что-то сказать, пусть скажет сейчас.

— Я пас, — сказал Градд. — Я с этим парнем так по-настоящему и не успел познакомиться. Да и вообще у меня от всей этой церемонии мурашки по коже.

Жирный молодой человек вдруг начал хихикать, по-женски взвизгивая. Потом сказал:

— Ну хорошо, хорошо. Я вспомнил.

А потом, на одной и той же заунывной ноте, начал декламировать:

Спираль все шире, кольцами кружа,

Сокол соколятника не слышит;

Все рушится, и центр не удержал…[120]

Тут он осекся и сморщил лоб. И сказал:

— Твою мать. Я же всегда его помнил до последней строчки, — после чего принялся тереть виски, скорчил рожицу и затих.

И тут все посмотрели на Тень. Ветер окончательно сошел с ума. Тень сказал:

— Все это очень печально. Половина из здесь присутствующих либо непосредственно участвовала в его убийстве, либо так или иначе имела к нему отношение. Теперь вы выдаете нам его тело. Ладно. Он, конечно, был тот еще кадр, но я пил его мед и я по-прежнему на него работаю. Вот и все, что я хотел сказать.

Медиа сказала:

— В этом мире, в котором каждый день умирают люди, я думаю, самое главное — это помнить, что на каждый горестный момент, когда человек покидает сей мир, приходится момент радостный, когда на свет появляется еще одно человеческое дитя. Его первый крик, это — ну, разве это не чистой воды волшебство? Может быть, я покажусь слишком резкой в суждениях, но мне кажется, что печаль и радость — это как молоко и печенюшки. Вот так же и они — непредставимы друг без друга. Мне кажется, нам всем имеет смысл остановиться и немного над этим подумать.

После чего прокашлялся мистер Нанси:

— Итак. Я должен это сказать, потому что кроме меня никто здесь этого не скажет. Мы в самом центре здешних мест: этой страны, у которой нет на богов времени, а уж здесь, в центре, ей нет до нас дела в еще большей мере, чем где бы то ни было. Это ничейная земля, место перемирия, и здесь мы перемирие соблюдать вынуждены. У нас нет другого выбора. Итак. Тело нашего друга вы нам выдали. Мы его приняли. И вы заплатите за это, смерть за смерть, кровь за кровь.

Градд сказал:

— Как вам будет угодно. Вы сэкономите кучу времени и сил, если каждый из вас отправится домой и пустит себе пулю в лоб. Избавитесь от лишних посредников.

— Да в рот я тебя ебал, — сказал Чернобог. — И тебя самого, и твою мамашу, и ту ебаную кобылу, на чьей пизде ты сюда вперся. Ты даже и в битве-то не умрешь. Ни один воин не захочет попробовать на вкус твою кровь. Никто из живущих жизни твоей не захочет. Ты сдохнешь смертишкой хилой и хлипкой. Ты сдохнешь с поцелуем на губах и ложью в сердце.

— Потише ты, старик! — сказал Градд.

И накатил прибой кроваво-пенный,[121]— сказал вдруг жирный молодой человек. — Кажется, эта строчка следующая.

1 ... 120 121 122 123 124 125 126 127 128 ... 269
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности