Поскольку все эти кратеры образовались, очевидно, в водах моря, а волны, возбуждаемые пассатом, и зыбь со стороны Тихого океана соединяют здесь свои силы на южных берегах всех островов, то эта поразительная однородность изломов на кратерах, состоящих из мягкого и податливого туфа, легко находит себе объяснение.

Если принять во внимание, что острова эти лежат под самым экватором, то климат их, надо сказать, отнюдь не особенно жаркий; главной причиной этого является, по-видимому, чрезвычайно низкая температура окружающих вод, приносимых сюда Великим южнополярным течением[269]. Дожди редки, за исключением одного короткого периода в году, но и тогда они выпадают нерегулярно; впрочем, облака обыкновенно нависают низко.

Вследствие всего этого низменные места на островах крайне бесплодны, тогда как возвышенные, лежащие на высоте тысячи футов и выше, имеют влажный климат и довольно пышную растительность. Особенно это относится к подветренной стороне островов, которая первая получает и конденсирует влагу из воздуха.

Утром (17-го) мы высадились на острове Чатам [Чатем], который, как и другие острова, рисуется все теми же округленными очертаниями, нарушаемыми разбросанными холмиками – остатками прежних кратеров. Первое впечатление было самое непривлекательное. Изломанное поле черной базальтовой лавы, застывшей самыми причудливыми волнами и пересеченной громадными трещинами, повсюду покрыто чахлым, выжженным солнцем кустарником, обнаруживающим мало признаков жизни. Сухая, раскаленная полуденным солнцем поверхность делает воздух душным и знойным, точно он выходит из печи; нам казалось даже, будто кустарник неприятно пахнет.

Хотя я усердно старался собрать как можно больше растений, мне удалось набрать их лишь очень немного, да и эти жалкие растеньица были бы больше под стать арктической, нежели экваториальной, флоре. Даже на близком расстоянии кустарник кажется таким же безлиственным, как наши деревья зимой, и лишь через некоторое время я обнаружил, что почти все растения не только были полностью одеты листвой, но даже большей частью цвели.

Из кустарников чаще всего встречается один вид Euphorbiaceae[270]; акация и большой, странного вида кактус – единственные деревья, дающие хоть какую-нибудь тень. После периода сильных дождей острова, как говорят, местами покрываются на короткое время зеленью. Растительность хотя сколько-нибудь похожую на ту, что покрывает Галапагосские острова, я видел еще только на вулканическом острове Фернанду-ди-Норонья, во многих отношениях находящемся в приблизительно сходных условиях.

«Бигль» обошел вокруг острова Чатам и бросал якорь в нескольких бухтах. Однажды я ночевал на берегу; в этом месте острова было чрезвычайно много черных усеченных конусов – с одного небольшого возвышения я насчитал их шестьдесят, – и все они были увенчаны более или менее сохранившимися кратерами. Большей частью они представляли собой кольцо красной перегоревшей лавы или шлаков, сцементированных в одно целое; высота их над равниной лавы не превышала 50—100 футов; ни один из кратеров в последнее время не действовал.

По-видимому, сквозь всю поверхность этой части острова, как сквозь сито, проникали подземные пары; там и сям лава, пока была еще мягка, вздулась крупными пузырями; кое-где верхушки образовавшихся таким образом пустот провалились, так что остались круглые ямы с крутыми стенками. Правильная форма многих кратеров придавала местности какой-то искусственный вид, который живо напомнил мне те места Стаффордшира, где чугунолитейные печи особенно многочисленны. День был очень жаркий, и карабкаться по неровной поверхности, пробираясь сквозь труднопроходимые заросли, было весьма утомительно, но я был вполне вознагражден развернувшимся передо мной необыкновенным циклопическим пейзажем.

По дороге я встретил двух больших черепах, каждая из которых должна была весить по меньшей мере фунтов двести; одна ела кусок кактуса, и когда я подошел, она, пристально взглянув на меня, медленно поползла прочь, другая испустила глубокий свист и втянула голову. Эти огромные пресмыкающиеся посреди черной лавы, безлиственных кустарников и больших кактусов показались мне какими-то допотопными животными. Немногочисленные птицы со скромно окрашенным оперением обращали на меня не больше внимания, чем на громадных черепах.

23 сентября. «Бигль» направился к острову Чарлз. Этот архипелаг посещался уже давно, сперва буканьерами, потом китоловами, но всего шесть лет назад тут была основана маленькая колония[271]. Обитателей здесь от двухсот до трехсот; почти всё это цветные, изгнанные за политические преступления из республики Эквадор, столица которой Кито. Поселение расположено милях в четырех с половиной от берега, на высоте, должно быть, тысячи футов.

В начале пути мы ехали через безлиственные заросли, как те, что были на острове Чатам. Выше леса постепенно зеленели, и вскоре, когда мы перевалили через самый высокий гребень острова, на нас повеял прохладный южный ветерок, а взор наш отдохнул на буйной зеленой растительности. Эта верхняя область изобилует грубыми травами и папоротниками, но древовидных папоротников здесь нет; нигде тут я не встречал ни одного представителя семейства пальм– особенность тем более замечательная, что за 360 миль к северу остров Кокосовый получил свое название от множества растущих там кокосовых пальм[272].